Отношения с другой девочкой – Пэм – продолжались чуть дольше. Ему удалось выяснить, что у нее есть две сестры, а ее любимый цвет – желтый. Они прогулялись по двору и даже взялись за руки. Когда он приблизился, чтобы поцеловать ее, она оттолкнула его.
– От тебя пахнет! Так я и знала.
– Ну и ладно, – ответил Осей. – А я вообще не хотел с тобой ходить.
Важно успеть сказать эти слова раньше, стать тем, кто бросил, а не тем, кого бросили.
Пэм побежала к подружкам в дальнем конце двора, оттуда раздался возмущенный девчачий визг, который напоминал крик стаи рассерженных чаек. Пока Осей учился в той школе, они сторонились его, словно он заразный, при всякой возможности метали в него огненные взгляды, демонстративно шептались о нем и смеялись. Когда он вставал в строй, они нарочито шарахались прочь. Девочки бывают куда более злобными, чем мальчики, и таят злобу гораздо дольше, вместо того чтобы сразу выплеснуть ее в драке, как делают мальчишки. Эту травлю оказалось выдерживать намного труднее, чем он ожидал, и уже хотя бы по этой причине он с радостью воспринял переезд в Вашингтон – как избавление.
Тони и Пэм словно репетировали роли, которые будут играть в будущем, с другими партнерами, произнося положенные слова без всякого чувства, если не считать мимолетной вспышки удовольствия от физического контакта или всего лишь от мысли о нем.
С Ди все было совсем иначе: влекущая смесь физической притягательности, любопытства, доверия, которых он не испытывал никогда и ни к кому. Она задавала ему множество вопросов и по-настоящему слушала ответы, не сводила с него глаз цвета кленового сиропа, кивала и наклонялась к нему. Ди не хихикала с подружками над ним, не говорила, что он пахнет, не корчила рожи. Она умудрялась уравновешивать симпатией любопытство к тому, что отличало его ото всех, это льстило ему и вызывало желание обнять ее, прижать к себе, ощущать тепло ее тела и не думать ни о школе, ни об остальном мире.
И вот сейчас один, без нее, Осей стоял с подносом в руках, уставленным тарелками с остывшей едой, которую нужно в себя запихнуть, – а буфетчицы у него за спиной обсуждали, как он подозревал, его персону – и обводил взором столики, за которыми галдели и смеялись школьники, дули в соломинки и устраивали бурю в пакетиках с молоком, подбрасывали картофельные шарики и пытались поймать их ртом. Было душно и шумно, и пахло мясом, и ни одного свободного места, если не считать столика, облюбованного неудачниками. Таких было трое. Один – самый плохой игрок в команде Осея во время кикбола, и мяса в нем столько, что можно подумать, будто этот столовский мясной запах исходит от него, второй был косоглазый, а третий ходил с вечно унылым лицом. Все трое с испугом воззрились на Осея. Возможно, они боялись, что к ним за столик сядет чернокожий мальчик, но какое-то чувство подсказывало Осею, что причина не в этом. Они боялись, что к ним за столик сядет успешный мальчик. Мальчик, который запульнул мяч так далеко, как им и не снилось. Мальчик, который ходит аж с самой Ди и которому сейчас предлагают на выбор два места, и эти места вовсе не рядом с ними. Оу заметил облегчение в глазах неудачников, когда Каспер помахал ему и кивнул своему соседу, чтобы тот подвинулся. В тот же самый момент Иэн приподнялся за столом. Оу оказался перед проблемой выбора.
На самом деле, конечно, проблемы не было. Разве есть проблема выбора между мраком и светом? Ведь ты всегда идешь навстречу улыбке, а не оскалу. Оу притворился, что не видит Иэна, кивнул Касперу, подошел и сел. Совершая это, Осей уже осознавал, какими последствиями чреват его поступок. Иэн не из тех парней, которые позволяют пренебрегать собой.
– Привет, – сказал Каспер.
– Привет, – повторил Оу, понимая, что следует копировать Каспера, чтобы не попасть впросак. В Нью-Йорке говорят «салют», здесь «привет».
Он склонился над едой, взял вилку и запихнул жуткий бифштекс в соус, вспоминая оставшиеся в парте сэндвич и банку колы, которые дала ему мама. Он попробовал картофельные шарики. У них, по крайней мере, был настоящий вкус картошки, хотя при воспоминании о маминой хрустящей картошечке Осей вздохнул.
– Да, ужасная гадость, – рассмеялся Каспер. – Единственный день, когда бывает съедобно, это пятница, потому что дают пиццу.
В каждой школе есть свой Каспер, популярный настолько, что может позволить себе искреннее великодушие по отношению к людям. Наверняка и к трем лузерам за соседним столиком он относится по-человечески, потому что может себе это позволить. Он обладает правом. Отец Осея любил повторять, что лучше дружить с человеком, чье богатство уходит корнями в прошлое нескольких поколений, чем с бедняком, который сам выбился в люди, – такой будет гнобить оставшихся там, откуда он вышел. Вот как Иэн.
– Мне очень жаль, что так получилось с машиной твоих родителей, – заговорил Осей, чтобы покончить с этим делом.
– А чего с ней получилось? – удивился Каспер.
– В нее попал мяч, который я подавал.
– А. – Каспер махнул рукой. – Ерунда.
– Но на крыше могла остаться вмятина.
– Да брось ты! «Олдсмобиль» не так легко помять.
Какое-то время Каспер с мальчиками говорили о чем-то своем, и Осей мог спокойно поесть. Во время паузы Каспер обратился к нему с вопросом, чтобы Осей мог естественно влиться в компанию:
– А в Нью-Йорке ты за кого болел, за «Джетс» или за «Джайэнтс»?
Осею не требовалось обдумывать ответ, он выпалил сразу:
– За «Джайэнтс», конечно! Я ни за что не стану болеть за команду, если ее квотербек носит колготки!
Столик взорвался. Джо Намат, квотербек из «Джетс»
[30], снялся недавно в рекламном ролике, в котором надевал колготки, и у каждого имелось что сказать по этому поводу.
– Гомик!
– Эту рекламу показывали, когда мама была рядом! Я не знал, куда со стыда деваться!
– Ему, наверное, отвалили кучу бабла за это.
– Он побрил ноги для съемок! Видно, что ноги у него совершенно гладкие, и это не из-за колготок. Он побрил их!
– Лично я не стану брить ноги ни за какие деньги, хоть ты меня озолоти.
– Гомик он!
– Нет, не гомик, там в конце его девушка целует.
– Все равно гомик!
В разгар обсуждения Каспер улыбнулся Осею.
– К тому же Намат допускает слишком много перехватов, – сказал он. – Возьмем того же Сонни Юргенсена. Хоть он и старше, но бьет гораздо лучше, чем Намат, даже когда не в форме.
Осей кивнул, хотя понятия не имел, кто такой Сонни Юргенсен. Должно быть, квотербек «Вашингтон Редскинс». Надо будет разобраться получше в футбольной теме, если хочешь общаться с этими парнями. Сам-то Осей предпочитал бейсбол, но в Вашингтоне нет своей бейсбольной команды.
