Оу закрыл глаза.
Хватит, – подумал Иэн. – Я сказал достаточно. И момент выбрал самый подходящий.
– А вот и Ди, – сказал он. – Оставлю вас, ребята, одних.
* * *
Когда раньше в школе что-то говорили или делали – подбрасывали бананы ему на парту, ухали, как обезьяны, перешептывались, что от него странно пахнет, или спрашивали, были ли его бабушка с дедушкой рабами, – Осей сохранял достаточную дистанцию, которая смягчала удар, и не испытывал боли. Частенько он мог даже посмеяться над этим – пересказывая потом все Сиси и забавляясь тем, как невежественны и неоригинальны люди в своих предрассудках. «Неужели они не могут выдумать что-нибудь поинтереснее, чем обезьяна? – спросил он сестру. – Почему бы им не сравнить меня с пантерой? Она темнее, чем обезьяна».
Сиси усмехнулась. «Потому что белые боятся черных пантер». Она подняла кулак в традиционном приветствии.
В каком-то смысле расизм, основанный на открытых оскорблениях, переносить было легче. Ранили более тонкие детали. Например, когда ребята, которые дружили с ним в школе, не приглашали к себе на день рождения, куда позвали весь класс. Когда при его появлении обрывали разговор, и в комнате повисала пауза. Когда после скользкого замечания следовало уточнение: «Я не про тебя, Осей. Ты совсем другой». Или высказывания типа «Он черный, но не дурак» и неспособность понять, почему это оскорбительно. Заявления, что он хороший спортсмен, потому что – ну, вы знаете – все черные такие, а еще что он хороший танцор или потенциальный преступник – по этой же причине. Или манера говорить про Африку, будто это одна большая страна. Сваливают всех чернокожих в одну кучу, словно Мухаммед Али не отличается от Джо Фрэзера, Тина Тёрнер от Ареты Франклин, а Флип Вилсон от Билла Кросби – хотя они совершенно не похожи друг на друга.
На себя он сердился гораздо больше, чем на Ди. На короткое время – всего лишь на одно утро – он ослабил бдительность, позволил себе думать, что Ди не такая, как все, что он понравился ей сам по себе, а не из-за внешних признаков – черный, необычный, экзотика и все прочее, неизведанная область, которую интересно исследовать. Он смотрел, как она идет к нему через школьный двор, и его чувства скакали зигзагом от обиды к злости и сожалению. Гораздо приятней пропустить слова Иэна мимо ушей – и тогда он сможет по-прежнему испытывать благодарность Ди за ее интерес и заботу, отвечать ей тем же, радоваться ее красоте. Но разве можно забыть про пенал с клубничками? Про эту ложь, которая изменила все в их отношениях. Он ведь открыл Ди свою душу, а, выходит, ей нельзя доверять. Ему вдруг захотелось, чтобы Сиси оказалась дома, и он бы спросил ее: «Почему так трудно быть черным?»
«Возвращайся в Африку, малыш, – ответила бы она. – Там быть черным нормально, а смеются над белыми». Какая соблазнительная идея. И родители наверняка согласятся, если он попросит отдать его в школу-интернат в Гане.
– Привет, – сказала Ди, она подошла и стояла рядом, неуверенная, испуганная.
Оу скривил губы в недоброй ухмылке:
– Где ты пропадала? – Его вопрос прозвучал даже более надменно, чем он хотел.
– Нигде. Искала кое-что… в ящике с потерянными вещами. – Она ответила неохотно, уклончиво и жалобно.
– А что ты потеряла?
Последовала пауза, из которой он понял все, что хотел понять. Пока она придумывала ответ, ее лицо говорило лучше слов. Еще одна ложь в придачу к первой.
– Этот, как его… свитер. Думала, что забыла его на площадке, когда прыгала через скакалку вчера.
– Нашла?
– Нет.
– Может, дома оставила.
Ди молчала.
– А ты точно искала свитер? Может, что-то другое?
Ди замерла.
– Что ты хочешь сказать?
Осей кивнул в сторону Бланки и Каспера. Она сидела у него на коленях, обнимала его за шею, они болтали и смеялись, и Осей почувствовал, как острое копье зависти вонзилось в сердце при виде их счастья.
– А при чем тут они?
– Посмотри на рюкзак Бланки.
Ди прищурилась.
– А что я должна увидеть?
Сложно с такого расстояния разглядеть что-нибудь, если не знаешь, что должен увидеть.
– Залезь повыше – будет лучше видно.
Осей подтянулся на перекладине «джунглей».
Ди колебалась, стоя внизу.
– Почему ты просто не скажешь мне, что там?
– Лезь сюда, – настаивал Осей.
Она продолжала стоять, отказывалась подчиниться.
– Ди, если ты не залезешь сюда…
Ди начала карабкаться, медленно и осторожно, пока не залезла на самый верх, и там села на перекладину, крепко схватившись за две другие.
– Я залезла сюда как-то раз в четвертом классе. Мистеру Брабанту пришлось меня снимать.
Она посмотрела на него с надеждой, которая сменилась огорчением, когда Осей ничего не ответил.
– Я сюда залезла ради тебя – это многое значит, – добавила она. – Так куда мне смотреть?
– Вон туда. Посмотри, что у Бланки в кармане рюкзака. Может, ты это искала?
Ди долго всматривалась вдаль, потом сжала перекладины еще сильней.
– Как он к ней попал?
– Ты сказала, что забыла его дома во время обеда.
– Я так думала.
– Правда?
Ди вздохнула.
– Я не знала, где он.
– Значит, ты соврала мне.
– Я… я надеялась найти его… думала, что забыла его где-то и найду. Я не хотела огорчать тебя, потому и не сказала, что потеряла пенал.
– Значит, ты пенал искала в ящике с потерянными вещами.
Ди кивнула.
– Я же знаю, что это пенал твоей сестры и ты им дорожишь. Я искала его, зачем же было говорить тебе, что он потерялся.
На мгновение Осей поверил. Ему очень хотелось поверить ей, а у нее был искренний и огорченный вид. Тут он краем глаза заметил сцену – Иэн сидит на краю пиратского корабля рядом с Родом, они свесили ноги и раскачивают ими туда-сюда.
– Слова, слова, слова.
– Это правда!
– Тогда как же он попал к Бланке?
– Понятия не имею. Давай спросим у нее.
– Незачем. Я и так знаю. Каспер подарил его Бланке, а ты – Касперу. Ты подарила пенал моей сестры какому-то парню.
– Нет! С чего мне дарить его Касперу?
– Вот и я хочу знать. С чего тебе дарить его Касперу?
Она посмотрела на него с недоумением и досадой из-за этого дешевого трюка – он повторил ее собственные слова. Не будь он так зол, ему стало бы стыдно за себя.
– Ты обманываешь меня, да? Ты ходишь с Каспером.
