Трикси откинула одеяло и начала пальпировать живот. Головка ребёнка находилась над лонным сочленением, но больше ничего нащупать не удавалось – повсюду чувствовались бугры. Она задумалась, склонив голову.
– Ну и что вы теперь собираетесь делать, госпожа Невежда?
– Послушаю сердечный ритм ребёнка, – холодно ответила Трикси, стараясь не поддаваться на провокации.
Она вытащила стетоскоп и приложила его к животу.
– Давайте уже, заканчивайте возиться. Она рожает, говорю ж вам.
– Помолчите! Я ничего из-за вас не слышу.
Мег закатила глаза, демонстрируя полнейшее недоверие к процедуре. Трикси насчитала сто двадцать ударов в минуту – сердце билось ровно. Она встала, крайне довольная услышанным.
– С младенцем всё в порядке. Теперь мне надо задать вам несколько вопросов. Когда начались схватки, Мэйв?
– В десять вечера, – вмешалась Мег. – Ни с того ни с сего. Кошмар был какой-то.
– Я спрашиваю Мэйв, а не вас.
Трикси слишком устала. Она повернулась к роженице.
– Как часто идут схватки?
– Да они не прекращаются, – снова вмешалась Мег. – Сами не видите? Она страдает!
Тут и без того небольшой запас терпения Трикси окончательно иссяк.
– Замолчите и убирайтесь отсюда! Либо вы уйдёте, либо я. В таких условиях я ничего делать не буду.
Трикси рисковала и знала об этом – если бы она бросила женщину во время схваток, акушерку бы ждали самые неприятные последствия. Но блеф сработал: Мег покинула комнату.
Теперь можно было заняться Мэйв. Трикси пребывала в замешательстве – ситуация выглядела так, словно роды шли полным ходом, но схваток не было.
– Когда это началось?
– Часов в десять, – простонала Мэйв.
– И как часто приходят схватки? Вы замеряли время?
Мэйв выглядела оскорблённой.
– Всё время, вообще не прекращаются! Мег говорит, что доктор Смелли пишет…
– Неважно, что он пишет. Схватки не начинаются так внезапно и точно не идут без перерыва. Это невозможно.
Мэйв приняла мученический вид:
– Вы не понимаете, я умираю, а вам наплевать.
Она схватилась за живот и перевернулась на бок.
– Не валяйте дурака! – рявкнула Трикси. – Никто здесь не умирает. Я ещё ни одной схватки не видела.
– Да вы просто ничего не понимаете, вот Мег говорит…
– Не хочу ничего слышать. Когда вы в последний раз ходили в туалет?
– Что? – Мэйв обернулась и уставилась на Трикси.
– Что слышали. Когда?
– Не знаю, пару недель назад.
– У вас запор. А что вы ели на ужин?
– Крыжовенный пирог с кремом.
– Из зелёного крыжовника?
– Да, две порции.
– В этом всё дело. У вас болит живот, никакие это не роды. И ради этого вы вытащили меня из кровати! – Трикси была в ярости. – Вы понимаете, что я проработала без отдыха сорок часов подряд, а вы меня разбудили из-за какой-то ерунды? Я вам дам касторку, сделаю клизму, а дальше вы уже сами разбирайтесь.
Это была первая из множества ложных тревог. На протяжении следующего месяца Мег вызывала нас дважды в неделю. Иногда она посылала мужа, которому велено было сообщить о надвигающейся катастрофе. Бедняга! Сид мял в руках кепку, что-то бормотал, а глаза у него слезились от смущения. Мы вынуждены были тащиться к ним, чтобы лично удостовериться, что всё в порядке, но знали, что это будет бессмысленный визит. Мег не просто не выказывала никакой благодарности – она даже не пыталась держаться вежливо. Вместо этого она твердила, что мы ничего не понимаем, и лучше б мы почитали книги. Она советовала держать Мэйв в тёмной комнате с повязкой на животе и уточняла, есть ли у нас питьё для больных
[21], соляная свеча и родильный стульчик. Мэг рассказывала, что доктор Якоб Руфф в своей книге «Опытной акушерке» (изданной на латыни в 1554 году, но она раздобыла английский перевод) пишет, что пуповину надо перерезать особым ножом, который благословил епископ, и ежели это мальчик, то пуповину следует оставить длинной, потому что тогда у него будет длинный пенис. Сложно было реагировать на всё это всерьёз, и доктора Смелли, Руфф и Коффин стали постоянными комическими персонажами в наших застольных разговорах.
Однако Мег, сама того не желая, оказала нам большую услугу, и я таким образом много узнала о том, в каких ужасающих условиях рожали женщины в прошлые века.
Сид вновь стоял у нас на пороге. Рынок только что закрылся, и мужчина ещё был в рабочей одежде. Он стеснялся своего вида и не отваживался войти. Сунув Трикси записку, он пробормотал: «Мег говорит…» После чего печально покачал головой, бросил напоследок умоляющий взгляд и ушёл.
Дело было после обеда, мы только что закончили утренний обход, пациенток было немного, и мы устроились в гостиной, намереваясь приятно провести время. Но тут в комнату ворвалась Трикси с запиской в руках.
– Я не пойду. Это опять наше исчадие ада.
Синтия подняла взгляд от книги.
– Расскажи это сестре Джулианне.
– Но у неё же опять ложные схватки!
– Возможно. Но сейчас твоё дежурство, и отказывать нельзя.
Трикси шумно вздохнула, признавая своё поражение перед лицом фактов.
– В общем, я только загляну и сразу уйду.
Она мрачно преодолела уже знакомую дорогу к Майл-Энд. У входа в дом её поджидала Мег.
– А, это снова вы?
– Да, к сожалению.
– Надеюсь, что в этот раз вы знаете, что делать, потому что моя сестра рожает, и нам тут халтурщики не нужны.
– На себя посмотрите, – отрезала Трикси и отправилась в спальню.
Там было темно, поэтому она сразу же отдёрнула занавески. Комнату залил солнечный свет.
– Что вы делаете! – воскликнула Мег.
– Мне надо видеть, что происходит.
– Это опасно.
– Это мне опасно работать вслепую.
– Женщина во время родов должна быть в тёмной комнате!
– Чушь.
– Не смейте со мной так разговаривать!
– Буду, если не прекратите болтать ерунду. Так, я пришла к Мэйв, а не к вам.
Акушерка приблизилась к кровати. Мэйв выглядела вполне спокойно.
– Мег просто переволновалась. У меня тут с час назад немножко поболело, но уже всё в порядке, так что можете идти.
