Трикси скрипнула зубами.
– Слишком уж часто вы кричите: «Волки!»
– Это вы про что?
– Если будете продолжать в том же духе, то в следующий раз, когда вам правда понадобится помощь, мы не поверим вам и не придём.
– Это уже халатность! – гаркнула Мег.
– Сами будете виноваты.
Женщины задохнулись от возмущения.
– Позор! Вам на всё наплевать! Кому теперь верить!
Не обращая внимания на крики, Трикси присела на край кровати.
– Мне надо вас осмотреть, а потом я уйду. Ложитесь на спину, пожалуйста.
Она ощупала живот и обнаружила, что ребёнок лежит головой вниз – это указывало на то, что роды произойдут скоро, хотя и не обязательно начнутся прямо сейчас. У младенца сильно билось сердце – пульс ощущался в нескольких местах сразу. В этот момент матка напряглась, и Мэйв застонала. Трикси замерла, не убирая руку с живота роженицы, и вытащила часы. Напряжение ослабло через пятьдесят секунд.
Мэйв хотела что-то сказать, но Трикси перебила её:
– Вы не могли бы сделать чашечку чаю? Мэйв сейчас надо что-нибудь попить.
Мег, проворчав, что она не служанка, вышла из комнаты.
Трикси молча сидела на кровати. Десять минут спустя началась ещё одна схватка, чуть сильнее первой.
– У вас идут схватки, Мэйв, и сейчас всё по-настоящему. Ваш ребёнок родится сегодня.
В спальню вошла Мег с чаем.
– У меня схватки, Мег! Наш малыш скоро родится!
Мэйв выглядела непривычно оживлённой, но Мег, услышав это, побледнела. Чашки в её в руках так зазвенели на блюдцах, что чуть не оказались на полу.
– Мне надо сбегать в телефонную будку и позвонить сестре Бернадетт, – сказала Трикси.
– Никуда вы не пойдёте! Это халатность! – закричала Мег.
– Халатность будет, если я не пойду. Вернусь до следующей схватки. Вы пока что пейте чай и обсуждайте мой непрофессионализм.
Сестра Бернадетт сказала, что немедленно приедет. Женщина, которая впервые рожает в тридцать восемь, требует особого обращения. Мэйв категорически рекомендовали рожать в больнице, но та отказалась. Необразованные представительницы рабочего класса в те дни так боялись клиник, что побороть этот страх было невозможно. Больницы по-прежнему виделись им жуткими изоляторами, переделанными из бывших работных домов. Если бы Мэйв всё же отвезли в клинику, она была бы так напугана и напряжена, что подобный стресс помешал бы родам. Поэтому в качестве компромисса были выбраны домашние роды в присутствии опытной акушерки и, по возможности, врача.
Трикси вернулась в спальню, и обнаружила, что там снова воцарилась тьма. Она направилась к окну, но Мег преградила ей путь.
– Ей надо быть в тёмной комнате.
– Не надо.
– Надо! В книге пишут…
– Мне плевать, что там пишут. Я здесь главная, а не вы.
За этим последовала некоторая возня, но наконец занавески были отдёрнуты, и в комнату проник свет. Мэйв сидела в постели и выглядела вполне довольной, но Мег в панике кружила вокруг, бормотала что-то под нос и бросала на Трикси недовольные взгляды.
– Если вы допили чай, унесите посуду, – сказала Трикси. – Мне надо приготовить инструменты для родов.
Мег забрала у Мэйв чашку с блюдцем, заглянула в неё и вдруг ахнула, побледнела и задрожала. Чашка выпала у неё из рук и раскололась.
– Нет, нет, нет!.. – простонала Мег и привалилась к шкафу, с трудом держась на ногах. Трикси схватила её за руку.
– Держитесь! Что случилось?
Мег не могла вымолвить ни слова.
– Выйдите отсюда.
Трикси повела её к двери. Женщина выглядела совершенно убитой и повисла у неё на руке. Наконец она обрела голос:
– Это дурное предвестье.
– Что?
– Чаинки. А потом чашка разбилась. Плохо, очень плохо. Хуже я и в жизни не видала.
– Да о чём вы?
– Они никогда не врут. Никогда.
– Кто не врёт?
– Это дурной знак, говорю вам. Чаинки никогда не врут.
В этот момент появилась сестра Бернадетт – она осмотрела Мэйв и сказала, что врач придёт, как только закончит операцию. Вагинальный осмотр показал раскрытие на два пальца и лицевое предлежание. Сердечный ритм был в норме, мать – расслаблена и бодра: Мэйв сейчас выглядела веселее, чем во время беременности.
Мег, напротив, совершенно сломалась. Она маячила в дверях, всхлипывала, а цвет её лица напоминал цвет страниц из её старых книг. Когда у Мэйв начиналась схватка, Мег стонала, закатывала глаза и выглядела так, словно сейчас упадёт в обморок.
– Она умрёт, она от этого умрёт, – причитала Мег. – Она не вынесет. У неё слабая констуция. Сделайте же что-нибудь, помогите ей. Я видела дурной знак.
Сестра Бернадетт тихо, но строго велела ей покинуть помещение. Мег заголосила, но на этот раз Мэйв её не поддержала. Она взглянула на сестру Бернадетт, кивнула и сказала:
– Иди, Мег. У меня всё будет хорошо.
Роды шли своим чередом. Сестра Бернадетт и Трикси выжидали и наблюдали. Сестра прочла вечернюю молитву. Шло время. Врач пришёл, отметил, что всё в порядке, и сказал, что у него ещё несколько вечерних визитов, и он вернётся позже. Трикси проводила его к выходу.
Возвращаясь через гостиную, она услышала странные звуки, доносящиеся из кухни, и заглянула туда. Кухня была залита странным жёлто-зелёным светом. Из печки шёл дым, а Мег была наряжена в длинные зелёные одежды. На голове у неё красовался зелёный платок, низко надвинутый на лоб. Лицо её побелело, под чёрными глазами обозначились круги. Она была так поглощена происходящим, что не заметила Трикси.
Цыганка Мег раскладывала карты. Она тщательно тасовала колоду, медленно доставала четыре карты, после чего вновь принималась тасовать.
– Смерть! – бормотала она. – Я вижу смерть! Гроб! Могилу! Морг!
Она перемешала карты.
– То же самое. Всё время одно и то же. Карты не лгут.
Женщина опять перетасовала карты, выложила на стол четыре и медленно, осторожно сняла колоду. Кожа её так побледнела, что казалась зелёной.
– То же самое. Сначала чашка, потом карты. Они не врут. Смерть! Смерть!
Она уронила голову на руки, и карты разлетелись по полу.
Мама Мег
В комнате, где проходили роды, царила благостная атмосфера. Сестра Бернадетт производила впечатление крайне серьёзной дамы – не старше тридцати пяти, глубоко религиозна, и служба в монастыре делала её совершенно счастливой. Кроме того, она являлась высокопрофессиональной медсестрой и акушеркой. Она излучала уверенность, спокойствие и готовность решить все проблемы, что невероятно успокаивающе действовало на её пациенток. Мэйв совершенно преобразилась. От мученического вида не осталось и следа, глаза светились, и она, кажется, пребывала в восторге. Схватки шли регулярно, каждые десять минут. Сестра дала ей порцию касторки, а Трикси побрила её и поставила клизму (в те дни это было обязательно).
