Сестра Джулианна была довольна тем, что на этот раз они хотя бы знали, куда она собирается, и позвонила племяннику, чтобы тот ждал визита тётки. Кроме того, она убедилась, что у сестры Моники Джоан было достаточно денег для поездки на автобусе.
Но скромный двухэтажный автобус не входил в планы сестры Моники Джоан. Вкусив роскошь кэба, она не желала понижать свой уровень комфорта. Какое это наслаждение – сидеть в одиночестве в просторном салоне, пока опытный водитель лавирует по улицам. Никаких суматошных пересадок с одного автобуса на другой и напряжённого ожидания – просто прямая дорога от Поплара до Ричмонда (около пятнадцати миль
[54]). Сестра Моника Джоан была в восторге от нового для неё транспорта. Никакой больше суеты и поисков билета. Никаких подсчётов шиллингов и пенсов. И всё совершенно бесплатно! Просто говоришь шофёру: «Оплата по прибытии!» – и он трогается с места.
Первые два раз племянник безропотно профинансировал путешествия тётки, но после третьего визита он позвонил сестре Джулианне и максимально тактично спросил, не могли бы они выделить тётушке достаточно денег, чтобы она сама платила за свои поездки. Сестра Джулианна, которую и без того тревожила брешь, пробитая в скромном бюджете ордена четырьмя поездками на такси из Ричмонда, согласилась, что с этим надо что-то делать, хотя и не очень понимала что. Племянник отдельно подчеркнул, что они очень рады видеть тётку и девочки обожают её и готовы часами слушать её рассказы, вот только цены на такси…
Монахини подробно обсудили, как можно решить эту проблему. Сестра Джулианна серьёзно поговорила с сестрой Моникой Джоан, напомнила ей об обете нестяжания, нужде экономить, стоимости поездок на такси и необходимости по возможности пользоваться автобусом. Сестра Моника Джоан была совершенно согласна, признала собственную несдержанность и пообещала в будущем не пользоваться такси. Но, возможно, она забыла о данном слове. Или же не устояла перед соблазном, когда увидела на улице сверкающий чёрный кэб. Или же она не собиралась отказываться от своих намерений экономить, но в этот момент пошёл дождь, который она не переносила… Как бы то ни было, поездки продолжались. Сестра Джулианна чувствовала себя обязанной оплачивать их, поскольку ответственность за монахиню несёт орден, а не её родственники.
Сёстры продолжали обсуждать сложившуюся ситуацию. В следующий раз послушница Рут сама отвела сестру Монику Джоан на остановку, посадила её на нужный автобус, заплатила кондуктору и сказала ему, на какой остановке той надо сойти. Но сестра Моника Джоан отличалась изобретательностью и всегда добивалась желаемого. Она ласково поблагодарила Рут за помощь, весело помахала ей на прощание, вышла на следующей же остановке и села в такси.
Дело зашло слишком далеко. Сестре Джулианне пришлось сообщить обо всём матери-настоятельнице Джезу Эммануэль. Из бюджета ордена утекали большие суммы, и она ничего не могла сделать. Была объявлена встреча в доме матери-настоятельницы в Чичестере, на которую пригласили и их финансового советника. На встречу пришли тридцать две монахини, и многие с возмущением говорили о поведении сестры Моники Джоан. Вначале она втянула орден в некрасивую историю с обвинением в воровстве, а теперь, вместо того, чтобы проявлять смирение и кротость, сорила деньгами. Почему они должны отказывать себе во всём и экономить, когда она разъезжает по Лондону, словно герцогиня?
Мать-настоятельница сообщила сёстрам помладше, что сестра Моника Джоан отдала более пятидесяти лет служению беднейшим из бедных в совершенно невообразимых условиях, и орден оставлял за собой право делать послабления пожилым монахиням, которые уже не могли работать. Две-три старшие сестры сказали на это, что они тоже отдали жизнь служению бедным и под «послаблениями» подразумевали джем по воскресеньям или чашку чая в постели. Они никак не могли одобрить постоянные поездки на такси. Это было просто неразумно.
Джезу Эммануэль вздохнула: сестра Моника Джоан никогда не отличалась разумностью. Она спросила, что по этому поводу думает финансовый советник, их независимый бухгалтер и аудитор.
Бухгалтер сказал, что тщательно изучил бюджет ордена и заметил, что вклад, который сделала в него сестра Моника Джоан в 1906 году, когда дала свои обеты, был больше, чем вклады всех остальных сестёр, вместе взятых. Кроме того, огромное наследство, которое досталось ей от матери в 1922 году, также отдали в орден. Если бы не эти два крупных денежных вливания, сёстры вряд ли могли бы продолжать свою деятельность по сей день.
Это решило вопрос. Было решено, что сестра Джулианна должна распоряжаться бюджетом по своему усмотрению. Некоторые из присутствующих, однако, состроили кислые мины и пробормотали что-то насчёт несправедливости, на что мать-настоятельница ответила, что сёстры, несомненно, должны быть рады такому постановлению, поскольку мысль о старушке, в одиночестве разъезжающей по Лондону на автобусе, не может их не тревожить – особенно учитывая, что сознание её не вполне ясно, что продемонстрировал недавний скандал.
– Давайте признаем, что она выжила из ума и её нельзя выпускать на улицу, – буркнула одна из сестёр помоложе. Мать-настоятельница резко ответила, что это крайне недоброе замечание, и она даже не будет обсуждать идею запереть сестру Монику Джоан, словно заключённую.
Сестра Джулианна осталась довольна принятым решением и без лишних слов оплатила несколько следующих поездок в Ричмонд и обратно. Однако она ещё раз поговорила с сестрой Моникой Джоан о том, что им надо экономить, что ездить к племянникам можно и пореже, а также вновь напомнила ей об обете нестяжания. Сестра Моника Джоан, видимо, восприняла её слова близко к сердцу: возможно, она ощутила укол совести при мысли об обетах, или же ей просто захотелось разнообразия. В конце концов, в душе она была авантюристкой, не ищущей лёгких путей. После этого мы узнали, что её видели посреди дороге в туннеле Блэкуолл. Когда на светофоре загорался красный свет и автомобили останавливались, сестра Моника Джоан выходила на дорогу прямо перед ними, стучала по окну одной из машин и просила потрясённого водителя отвезти её в Ричмонд.
Что бы ни говорили о монахинях, у них всё же не принято разъезжать с незнакомыми мужчинами. Можно только вообразить реакцию водителей. Сестра Моника Джоан, видимо, была одета в полное монашеское облачение. Для бизнесмена, направляющегося на встречу, подобное явление на дороге могло показаться знаком свыше – или же, возможно, дьявольским знамением. Представьте: монахиня стучит в окно и произносит длинную путаную речь о прелестных племянницах из Ричмонда и новом лосьоне от прыщей (хотя на самом-то деле она подозревает, что это обычные угри), который ей совершенно необходимо доставить, но только не на автобусе. Вы наверняка решите, что сходите с ума, особенно если на деловом обеде присутствовала выпивка.
Водители отказывались везти её, но сестра Моника Джоан продолжала упорствовать в своей, как ей казалось, совершенно разумной просьбе. «У вас есть автомобиль, а у меня – нет, – замечала она. – Неужели так сложно заехать в Ричмонд?» Она знает адрес – так в чём же проблема? Если она не получала желаемого, то сразу же раздражалась, и многие беседы оканчивались скандалами.
