Смелая девчонка. Хит почувствовал, как его губы дернулись, но сдержал предательскую улыбку. Какой бы привлекательной она ни казалась, он не смягчит своего отношения к ней, не вспомнит, как она окрутила его там, на той грязной дороге.
– В Акерсбери, к югу отсюда, есть таверна, она может похвастать фаршированным фазаном, повторить которого нашему повару не под силу. Уверен, вам стоит отправиться туда. Не пожалеете.
– Довольно! – выпалила бабушка. – Леди Порция только что прибыла. Она еще не готова уезжать. – Обратив взгляд на Порцию, графиня произнесла успокаивающим тоном: – Не позволяйте ему задираться. Он не хотел показаться грубым, моя дорогая. Вам здесь очень рады.
– Нет, – вставил Хит, скрежеща зубами и думая, когда именно он перестал управлять тем, что происходит в его собственном доме.
Бабушка, хоть и была особой сварливой, обычно уступала ему. Да, она годами пыталась подсовывать Хиту годящихся для брака девушек, но в последнее время жизнь была относительно спокойной – запас подходящих молодых дам, которых он еще не отпугнул от себя, иссяк. Его взгляд упал на Порцию. Как видно, бабушке уже приходилось искать свежих кандидаток в дальних уголках Англии.
– Ей здесь не рады, – окончательным тоном произнес он, сжимая в кулаке салфетку под столом.
– Не обращайте на него внимания, Порция. – Бабушка махнула в его сторону. – Как и большинство мужчин, он сам не понимает, что для него лучше.
– А леди Порция для Хита лучше? – хмыкнула Констанция над краем бокала. Потом помолчала, аккуратно отпила и добавила: – Все мы знаем, что это невозможно.
– Не лезь не в свое дело, Констанция, – бросила Мина со своей стороны стола, закатывая глаза.
Взгляд Констанции вспыхнул.
– Вот еще! Это касается всех нас…
– Хватит! – взревел Хит, вскакивая на ноги.
Взоры присутствующих обратились на него.
Швырнув салфетку на стол, он строго обвел взглядом каждого члена семьи, после чего сказал леди Порции:
– Вы хотите остаться здесь? Прекрасно, можете оставаться, если понимаете, что напрасно тратите время. Домой вы все равно отправитесь без мужа.
Щеки Порции вспыхнули. Дрожа от негодования, она прошипела:
– Вы… вы напыщенный павлин! Вы все еще считаете, будто я преследую вас? Да если вы даже встанете на колени и будете умолять меня, я никогда не выйду за вас!
– Вот и хорошо, – огрызнулся он, опускаясь на стул.
– Вот и хорошо! – выпалила она в ответ.
Бабушка долго на них смотрела, потом ее губы медленно сложились в улыбку.
– Вот видите, вы уже начинаете в чем-то соглашаться. Думаю, прекрасно поладите.
Хит закрыл глаза с мыслью, что наконец-то стало понятно, какая линия его рода имеет склонность к безумию.
* * *
Порция накинула шаль на плечи и посмотрела на фонтан. Жемчужный свет луны окрасил журчащую воду серебром. За фонтаном темнел вереск, молчаливый и дикий в сумерках. Сквозь полутьму на вереске и утесниках поблескивал, искрился, как граненое стекло, иней. В воздухе пахло свежестью, чистотой, приближающейся весной, новой, захватывающей жизнью. В сравнении с этой свежестью Лондон имел затхлый, спертый воздух.
По логике вещей она знала, что не сможет скрываться здесь вечно. Дома Порцию ждала семья и беспрестанная череда претендентов на ее руку, если она вернется без жениха. Но сейчас, на какое-то короткое время она была в безопасности. И могла упиваться покоем, книгами и едва ощутимым привкусом свободы, которую ее мать вкушала в полной мере.
Конечно, это не совсем то, о чем она мечтала, – ей хотелось стоять перед Парфеноном, подставляя лицо под теплое, ласковое греческое солнце, – но и это маленький кусочек свободы, которым она может наслаждаться до тех пор, пока в состоянии выдерживать мрачные взгляды Констанции и грубость графа.
В голове у нее вспыхнул облик Хита. Ястребиные черты и глаза цвета грозовой тучи. Все ее тело беспокойно загудело, как задетая струна скрипки, разбуженная, дрожащая от заключенной в ней энергии. «Ну, хорошо, может быть, покой здесь не будет полным», – призналась себе Порция.
Она не видела его уже два дня, с тех пор как он нагрубил ей за обеденным столом. «Ей здесь не рады». Жар обжег ее щеки, опалил гордость. Высокомерный наглец. Он думал, что это она хочет заключить с ним брак? Какая несусветная глупость.
Два дня, а от него ни звука. Два дня она вскидывалась и напрягалась всякий раз, когда слышала шаги. Как будто надеялась увидеть его.
Леди Мортон бесконечно жаловалась, пространно рассуждая о безответственности наследников перед их семьями.
– Он сейчас во вдовьем доме, – жизнерадостно сообщила Констанция за обедом, когда леди Мортон сделала небольшой перерыв в своей обличительной речи, чтобы отхлебнуть черепахового супа из ложки. – С Деллой.
– Констанция, – зашипела леди Мортон, и ее ложка звякнула о тарелку. – Ну хватит!
Порция перевела взгляд с одной дамы на другую.
– Кто такая Делла?
– Экономка во вдовьем доме, – ответила леди Мортон, избегая взгляда Порции, после чего потянулась за бокалом.
– Да, – проронила Констанция, лукаво блестя глазами. – Экономка.
Порция прекрасно поняла ее мысль.
Хит жил во вдовьем доме с женщиной по имени Делла.
С любовницей.
Вздохнув, она поежилась от холода, удивляясь, почему этот вздох прозвучал так горько. Конечно же, ей нет никакого дела до этого мужчины и его любовниц. Да и неожиданностью это для нее не стало. У столь низкого человека, который не таясь целует служанок, наверняка имеются многочисленные пассии. Она больше и не вспомнит о нем ни разу.
– Что вы здесь делаете?
Порция подпрыгнула от раздавшегося у нее за спиной скрипучего голоса. Дрожь пробежала по ее телу, и она плотнее натянула шаль. «Не оборачивайся! Не оборачивайся!»
– А я-то думал, что вы уже отказались от своего замысла, – добавил он.
Прозвучавшие слова были ей отвратительны, но, несмотря на это, от его голоса по ее телу разлилось тепло, как от глотка хереса.
– Вы ожидали, что я уеду? – спросила Порция, довольная тем, что ее голос не дрогнул. – Поэтому прятались? Думали, не застанете меня?
– Мне пришло в голову, что в вас все же проснется чувство гордости.
Порция тут же обожгла его гневным взглядом через плечо, который должен был осадить наглеца.
Однако от вида его крупной фигуры, стоящей у открытой двери балкона и озаряемой светом из гостиной, у нее перехватило дыхание. Одетый во все черное, он снова выглядел, как в ту первую ночь. И, как в ту первую ночь, простота его наряда многократно усиливала его привлекательность, делала одновременно соблазнительным и опасным. Неотразимым. Непохожим на джентльменов дома, в Лондоне. На тех, кого она находила очень даже «отразимыми».
