«Я вышла замуж, моя дорогая девочка. Он чудесный человек, и мы хотим, чтобы ты присоединилась к нам в Афинах».
Глава 27
– Вы уже решили, когда объявлять о нашей помолвке?
Порция открыла рот, но не издала ни звука.
Саймон повторил вопрос.
Столкнувшись с необходимостью по-настоящему задуматься о том, чтобы стать его женой, и о близости с этим человеком, которую до сих пор испытывала только с Хитом, она невольно произнесла лишь одно слово:
– Нет.
Порция нахмурилась. Как это могло слететь с ее губ? Она ведь не собиралась отказывать ему. Она и не вспоминала о Саймоне, пока он не явился сегодня к чаю. Мысли девушки были слишком полны Хитом и матерью, которая вышла замуж… и наконец вспомнила, что у нее есть дочь.
Годами Порция жила в ожидании такого письма, мечтая о дне, когда мама захочет видеть ее рядом с собой, превратит свое обещание в действительность. И мать позвала ее. Наконец-то. Именно в минуту утраты Порцией последней надежды. Только это ничего не меняло. Ей теперь все равно. Она забыла о собственной жизни, о долге, об ответственности – все ради мечты. И теперь, когда мечта замаячила совсем рядом, только руку протяни, Порция перестала ее хотеть. Это была греза девушки, маленькой девочки, которой нужна мать. Той девушки больше не существовало.
Сейчас Порции нужно что-то другое. В голове у нее возникло лицо Хита. Это было неприятно, учитывая то, как он унизил ее в Йоркшире, но тем не менее оно появилось. Оно всегда было там. И она начала подозревать, что всегда будет.
Саймон покачал головой, на лице его появилось такое же замешательство, какое испытывала она в душе.
– Я думал, вы хотите замуж.
– Хотела… Хочу. – Порция, умолкнув, приложила пальцы между бровями, где начинала пульсировать боль. Неожиданно ее охватило такое ощущение, будто она поняла простую истину. Опустив руку, девушка посмотрела ему прямо в глаза. – Я не могу выйти за вас, мистер Оливер. Прошу прощения за то, что у вас сложилось обратное впечатление.
Он долго смотрел на нее с какой-то странной полуулыбкой на устах. Очевидно, не расслышал ее.
– Я не могу выйти за вас, – повторила она как можно мягче. – Думала, что смогу, но нет.
– Не можете? – спросил он, быстро вставая.
– Вы же видите, мы не подходим друг другу.
Наливаясь краской, он посмотрел на нее сверху вниз.
– Ваша невестка заверила меня, что вы согласны на брак.
Кивнув, она опустила взгляд на руки.
– Не вините ее. Я думала…
– Думали, что сможете, – прорычал он, а потом, на удивление проворно наклонившись, обхватил ее шею пальцами и, слегка сжав их, произнес: – Я не позволю вам одурачить меня, миледи. Никто не сделает из Оливера Саймона дурака.
С этими словами он отпустил ее шею и, рывком распахнув дверь, стремительно вышел вон. Дверь ударилась о стену с такой силой, что гул стоял в комнате несколько секунд. Порция долго сидела, держась рукой за горло и заставляя себя унять дрожь.
– Порция? – с тревогой в голосе воскликнула вбежавшая в комнату Астрид. – Что случилось?
– Я, я… – Порция оглянулась на дверь, думая, сможет ли вернуть его каким-то образом и понимая, что не сможет. Тем более от мысли об этом у нее кольнуло в сердце и появилось ощущение, что она предает не только Хита, но и саму себя.
– Порция? – с напором повторила Астрид.
– Я отказалась выходить за него, – выпалила она на одном дыхании.
Астрид слегка потрясла головой, как будто не поняла. Потом взялась за висок и наклонила голову на бок.
– Астрид? – Порция попыталась поймать взглядом глаза невестки.
Только женщина продолжала смотреть в сторону, словно вид Порции был ей противен.
Та наклонилась вперед и быстро заговорила:
– Астрид, я выйду замуж. Я обещала тебе и бабушке, что выйду. Только не за Оливера Саймона. – В голове у нее возник образ Оливера – красное от гнева лицо, гигантская рука, сжимающая стальным ошейником ее горло, – и она с трудом сдержала дрожь. Правильно это или неправильно, Порция не могла выйти за него. – Дай мне чуть-чуть времени. Я найду кого-то другого.
Астрид рассмеялась. От этого резкого звука у Порции по спине пробежал холодок.
– Да кто еще на тебе женится? Что ты можешь предложить, кроме родовой фамилии, которая, благодаря твоему брату, теперь тоже под вопросом.
– Астрид…
– Разве ты не слышала, о чем сейчас говорят? – Она снова устремила на Порцию взгляд, полный убийственного яда.
Девушка покачала было головой, но потом замерла. Да, она заметила несколько косых взглядов, однако списала их на счет своего нового платья и на то, что ее по городу сопровождал Оливер Саймон, не самый воспитанный из джентльменов. Она не задумывалась о том, что у нее за спиной люди шепчутся про то, как жалкие женщины из семейства Деррингов, брошенные, никому не нужные, собирают последние крохи, чтобы, не имея за душой ни гроша, выжить в высших кругах.
– Всем известно, что Бертрам сбежал, спасаясь от суда. О нас весь город судачит. Несчастные Дерринги. – Темные глаза Астрид подозрительно заблестели.
– Я найду кого-нибудь другого, – настойчиво повторила Порция, уже думая о Хите и взвешивая, насколько унизительно будет спрашивать у него, хочет ли он все еще на ней жениться… после всех ее возражений. Будет ли она выглядеть полной дурой? – Мне просто нужно немного времени, – окончательным тоном промолвила она.
Время на то, чтобы найти Хита. На то, чтобы поступиться последними остатками гордости и сказать ему, что выйдет за него замуж. Из-за долга, а не вследствие любви.
* * *
Порция невидящим взглядом смотрела вслепую в темноту, прямая и неподвижная, как щепка, пальцы крепко сплетены на животе. Два дня, а Хит так и не появился. Она не видела его с того момента, когда в театре он лишил ее воли и превратил в безмозглое существо, живущее и дышащее только ради него одного и вызванной им страсти.
Она отправила Нэтти на его поиски, поручила обойти все гостиницы и поспрашивать у слуг. Ничего. Неужели он выполнил ее просьбу и вернулся в Йоркшир?
Порция, опустив руку, провела ладонью по холмику живота под гладкой тканью ночной рубашки. Она снова подумала о них в той залитой лунным светом комнатке, о том, как дико они предавались любви, и что-то подсказало ей, что с Хитом так будет всегда. Безумен он или в здравом уме, его неукротимая дикость никогда не исчезнет. А она и не хотела, чтобы он был другим.
Дуновение легкого ветерка пошевелило занавески на открытой балконной двери.
Астрид ничего ей не говорила, но бабушка, хоть и могла уже сидеть в кровати и кое-как есть, по-прежнему нуждалась в медицинской помощи. У Порции не было времени на ухаживания. Где Хит? Он не мог передумать. Не мог сдаться. Или мог?
