Это, конечно же, было неправдой. Согласно Ричарду Лигону, крысы всегда были проблемой для посевов тростника — и потому, что они повреждали растения, и потому, что разносили скверную болезнь лептоспироз. И все же, немного подменив понятия, Джонсон высмеял эту работу. Вот что рассказывает Босуэлл:
«Джонсон сказал, что доктор Грейнджер — милый человек, который делает все, что в его силах. Он считает, что его перевод Тибулла был очень хорош, но "Сахарный тростник, поэма" ему не понравился, и он воскликнул: "На что ему дался сахарный тростник? Так кто-нибудь еще напишет "Грядку петрушки, поэму" или "Капустное поле, поэму""».
Грейнджер по-видимому надеялся, что эта работа создаст ему репутацию и поможет заработать достаточно денег, чтобы отойти от дел, вернуться «домой» и наслаждаться своим богатством. На Сент-Китсе он лечил рабов, посещал владельцев плантаций, «креолов», как их там называли, и торговал лекарствами. Он также выезжал на соседние острова, когда его туда вызывали к больному. Его поэма несла серьезное послание, она имела целью научить начинающего плантатора всему необходимому:
«Какую землю предпочитает тростник, какой заботы требует;
По каким приметам высаживать, каких болезней ждать;
Как лучше застывает горячий нектар
И как обращаться с африканским черным племенем;
Муза, что долго блуждала в лесах,
О праздности мирта поет».
Самое забавное место, пожалуй, там, где он возносит хвалебную песнь хорошему компосту (который до сих пор пользуется благосклонностью садовников):
«О компосте Муза снизойдет ли пропеть
Иль не земля ее божественно венчает? Священная Муза
Презренное не почитает, но лишь основы; до тех лишь пор,
Как истинная добродетель своей печатью ее отметит.
Ты, сеятель, удвой свои владенья;
И никогда, о никогда, не постыдись ступать
В твои навозы, где отходы с мельниц,
И прах весь, и котлов нарост,
И сорняки, и перегной, помет, и затхлость
В компосте скудную удобрят землю».
Хотя компост и навоз наверняка были важны для фермеров и его читателей на плантациях, едва ли они были интересны его потенциальной аудитории в Лондоне, так что продажи его книги были плохи. Но это еще не все:
«Что лучше: тучный ли компост в любую ямку
Бросить иль разбросать его по верху,
То неизвестно: суд должен решить
Хорошего дождя, питающей росы паденье,
Чтоб растопить компоста соли, что плод родят;
Ущербное растенье, предавшее твои надежды,
Взрастет оттуда, не спеша, где пал навоз:
Но если он разбросан щедро и повсюду,
Тростник перенесет жар солнца легче;
Попросит меньше влаги; и многим урожаем
Разродится твоя земля, являя благодарность».
Компост был важен, но рабам он был не в радость. Во избежание поверхностной эрозии почвы тростник высаживали в «ямки», участки шириной около 1,5 м и глубиной 15 см, что затрудняло или даже делало невозможным подвоз навоза на телегах, а он бывал необходим при появлении первых всходов. Так что навоз приходилось подносить рабам в корзинах на своих головах. Мисс Шоу описывает этот процесс в своем дневнике в 1774 г., через несколько лет после смерти Грейнджера:
«У каждых десяти негров есть погонщик, который идет за ними, в руках у него короткий хлыст и еще один длинный… Они двигаются, соблюдая порядок, у каждого небольшая корзина, в которой он несет в гору навоз, а возвращается к мельнице со связкой тростника. Они поднимаются рысью, а спускаются галопом…»
«Небольшая корзина» с грузом весила около 35 кг (75 фунтов и более), а ее влажное содержимое постоянно капало на головы носильщиков. Позже освобожденные рабы не скрывали, что это была самая унизительная для них работа, а потому некоторые нервные управляющие из страха быть отравленными часто вовсе забывали о том, что поля надо удобрять навозом.
Мало пользы принесло науке написанное в 1816 г. лордом Дандональдом «Исследование практической химии для сельского хозяйства», в котором в качестве лучшего удобрения для тростника рекомендовался торф. Томас Сполдинг отреагировал так: «Это не более чем фантазия излишне разгоряченного ума, когда он советует добывать торф в Шотландии и отправлять его на Ямайку».
Грейнджера ждал провал, потому что он, как и Дандональд, пренебрег элементарными фактами. Большинство островов обладали бедной почвой, и без компоста тростник в самом деле рос плохо из-за нехватки питательных веществ. В некоторых частях Бразилии плантации просто перемещали на новое место, когда земля истощалась, но на небольших островах это было невозможно.
В чем бы ни была причина, но искушенные лондонцы посмеялись над педагогическими попытками Грейнджера, и он так и не получил желаемой награды за свои труды. Читатели в Англии не понимали его иносказательных описаний, а островитяне либо считали, что все это уже знают, либо вовсе не читали книг.
Медицинское образование поэта выходит на первый план, когда Грейнджер пишет об обращении с рабами. Еще в 1717 г. леди Мэри Уортли Монтегю писала из Константинополя о том, как турки справляются с оспой, заражая сами себя, пока еще здоровы:
«Оспа, такая смертоносная и такая обычная среди нас, здесь совершенно безвредна благодаря "прививке", как они это называют. Есть множество старых женщин, которые занимаются тем, что проводят эту операцию каждую осень, в сентябре, когда спадает жара. Люди спрашивают друг друга, не собирается ли кто-нибудь из их семей заболеть оспой…»
Прививка, или вариоляция, осуществлялась с помощью материала, взятого у перенесшего оспу человека, так что это был достаточно слабый штамм вируса. Методика была успешно применена Коттоном Мэзером перед его смертью в 1728 г., он говорил, что узнал о ней от африканских рабов. Даже Джордж Вашингтон прививал своих солдат перед битвой.
Позже этот способ позволил Эдварду Дженнеру опробовать эффект коровьей оспы на юном Джеймсе Фиппсе, после чего вариоляция стала обычной практикой. Когда сейчас Дженнера обвиняют в том, что он поступил неэтично, «намеренно привив оспу мальчику», совершенно забывают о медицинских нормах того времени.
И если сегодня нам не надо задумываться о необходимости прививок, во времена Грейнджера это был важный вопрос, поэтому довольно странно, что он счел необходимым советовать своим читателям очевидные для них вещи:
«Скажи, зараза ведь лишь раз сражает
Сынов Гвинеи, не надо ли привить
(Так, чтобы оспа счастливо прошла)
