Сев, Крыс потер лицо. Даже в тусклом свете было ясно, что парнишка в беде. Под глазами у него залегли темные круги, он вообще казался измученным, как человек, который вечность не спал.
— Пропала, — сказал Фосси. — Слушай, Крыс, она с кем-то спит. Прошлой ночью она даже не… Я не знаю, что делать.
И тут Фосси сломался: сел на корточки, закачался на пятках, все еще стискивая фонарик. Просто мальчишка. Мальчишка восемнадцати лет. Высокий и белокурый. Одаренный спортсмен. К тому же славный малый, вежливый и добродушный, хотя в тот момент было очевидно, что эти качества не слишком хорошо ему послужили.
Он все щелкал фонариком.
— Ладно, начни сначала, — сказал Крыс. — И помедленней. С кем спит?
— Не знаю с кем. С Эдди Даймондом.
— С Эдди?
— Наверное. Этот тип вечно к ней клеится.
Крыс покачал головой.
— Хм… Вряд ли, дружище. Что-то не вяжется. Только не Эдди.
— Да, но он…
— Полегче, полегче, — произнес Крыс. Нагнувшись, он похлопал Фосси по плечу. — Почему бы просто не проверить койки? В медсанчасти всего девять парней. Мы с тобой тут, значит, остаются еще семь. Пересчитай быстренько спящих.
Фосси помешкал.
— Но я не могу… То есть, если она там, если она с кем-то…
— Господи Боже…
Крыс поднялся. Взяв фонарик, он пробормотал что-то и ушел в дальний конец барака. Ради уединения парни смастерили «стены»-занавески вокруг своих коек, и получились эдакие импровизированные спаленки, и во мраке Крыс быстро переходил от «комнаты» к «комнате», фонариком высвечивая лица. Эдди Даймонд спал как убитый… и остальные тоже. Но для верности Крыс на всякий случай проверил по второму разу, а после вернулся к Фосси.
— Все на месте. Никого лишнего.
— Эдди?
— В отключке от «Дарвона». — Погасив фонарик, Крыс попытался обдумать положение. — Может, она просто… Ну, не знаю… Может, просто решила сегодня поспать на воздухе… под звездами или еще что… Ты лагерь обыскал?
— Конечно.
— Что ж, пошли, — сказал Крыс. — Попробуем еще разок.
По восточным склонам расползался мягкий лиловый свет. Два узкоглазых солдатика разводили костерок для завтрака, но по большей части лагерь был тих и недвижим. Сначала они обшарили посадочную площадку, потом столовую и складские бараки, затем обошли все шестьсот метров периметра.
— Сдаюсь, — сказал наконец Крыс. — У нас проблема.
* * *
Впервые рассказывая эту историю, здесь Крыс прервался и взглянул на Митчелла Сандерса.
— И каков твой вердикт? Где она?
— У «зеленых», — откликнулся Сандерс.
— Ты так считаешь?
Сандерс ответил понимающей ухмылкой.
— А какие еще варианты? Что ты там говорил про спецназ? Как они использовали лагерь медсанчасти под базу, как они незаметно приходили и уходили… Это же было не без причины. Так ведь истории работают, старик.
Крыс было задумался, потом пожал плечами.
— Ладно, у «зеленых». Но это не то, что подумал Фосси. Она ни с одним из них не спала. Во всяком случае, не совсем. Я хочу сказать, в каком-то смысле она спала со всеми ними, только это был не секс. Они просто лежали все вместе, ага. Мэри-Энн и эти шесть грязных, заросших, полусбрендивших зеленых беретов.
— Лежали? — переспросил Сандерс.
— Именно.
— Как лежали?
Крыс улыбнулся.
— Так. В засаде. Всю ночь, мужик. Мэри-Энн пошла в долбаную засаду.
* * *
Сразу после рассвета, рассказывал Крыс, она объявилась как ни в чем не бывало из-за периметра, из-за колючей проволоки, усталая, но веселая, бросила свое снаряжение и небрежно обняла Марка Фосси. Шестеро зеленых беретов молчали. Один ей кивнул, остальные пристально взглянули на Фосси, потом все дружно ушли в свой барак на краю лагеря.
— Пожалуйста, — сказала она. — Ни слова.
Фосси сделал полшага вперед и замер. Он как будто бы не узнавал ее, на ней была панама и грязный зеленый камуфляж, в руках — стандартная винтовка М-16, лицо — разрисовано углем.
Мэри-Энн протянула ему оружие.
— Я до смерти устала, — произнесла она. — После поговорим.
Она глянула на пятачок, где стоял барак «зеленых», потом повернулась и быстро прошла через лагерь к их с Марком собственному бункеру. Фосси пару минут стоял неподвижно. Словно оглушенный. Но потом встряхнулся, стиснул зубы и двинулся за ней быстрым, тяжелым шагом.
— Не после! — заорал он. — Сейчас!
Что между ними произошло, сказал Крыс, никто доподлинно так и не узнал. Но в столовой тем вечером было ясно, что достигнута какая-то договоренность. Или, точнее, установлены новые правила. Волосы у Мэри-Энн были только что помытые. На ней была белая блузка, темно-синяя юбка, простые черные туфли без каблуков. На протяжении всего ужина она не поднимала глаз, ковыряла еду, сдержанная, если не сказать подавленная. Эдди Даймонд и кое-кто из ребят пытались разговорить ее, упросить рассказать про засаду. Каково ей было ночью в джунглях? Что именно она видела и слышала? Но вопросы как будто были ей неприятны. Она нервно поглядывала на Фосси. Она ждала с секунду, словно надеясь получить добро, потом опускала голову и что-то невнятно бормотала. Это были не ответы.
И Марку Фосси тоже не хотелось трепаться.
— Не ваше дело, — сказал он тем вечером Крысу. — Но одно я знаю наверняка: никаких больше засад. Никаких больше ночных посиделок.
— Новый ПДИ?
— Компромисс, — ответил Фосси. — Скажу иначе. Мы официально помолвлены.
Крыс коротко кивнул.
— Ну что ж, она будет мило смотреться в подвенечном платье, — хмыкнул он. — Готовой к бою.
* * *
Следующие несколько дней прошли в большом напряжении, точно где-то сжималась пружина. Что-то назревало между Мэри-Энн и Фосси — это чувствовалось по тому, как они обращались друг к другу, по натянутой корректности, словно бы раз за разом навязываемой усилием воли. Посмотреть на них издали, сказал Крыс, так это были самые счастливые люди на планете. Они проводили вместе долгие полуденные часы, загорали, вытянувшись бок о бок на крыше своего бункера, или играли в триктрак
[24] в тени гигантской пальмы, или просто тихонько сидели. Они казались образцовой любящей парой. Но вблизи на их лицах читалось напряжение. Слишком вежливые, слишком задумчивые, слишком внимательные. Фосси старался сохранять самоуверенный вид, точно ничего между ними не случилось, да и случиться не могло, но в этом ощущалось что-то неверное, нерешительное и фальшивое. Если Мэри-Энн отходила от него на несколько шагов, даже ненадолго, он весь сжимался и заставлял себя не наблюдать за ней. Но минуту спустя уже не спускал с нее глаз.
