Я спросил его о жене. Почему она не пришла вместе с ним? Диана работала учительницей и не могла, не договорившись заранее, отлучиться из школы. Совместными усилиями они основали Национальную ассоциацию бездетных, написали книгу «Как справляться с бездетностью» и воспитали одиннадцать приемных детей. В молодости Питер играл в регби, прямо как я. Я чувствовал, что он хороший человек; если удастся продлить ему жизнь, он использует подаренное ему время с толком.
Я показал ему оборудование и спросил, сможет ли он смириться с жизнью на батарейках. Ему придется постоянно носить с собой контроллер и аккумуляторы в наплечной сумке. Если аккумуляторы сядут или отсоединятся, прозвучит сигнал тревоги. Придется менять их дважды в день, а на ночь подключаться к розетке. Прямо-таки научная фантастика.
На этом сюрпризы не закончились. Мы с доктором Джарвиком разработали революционный метод, позволяющий снабжать тело электроэнергией. Любой кабель, проходящий через брюшную стенку, в значительной степени уязвим для инфекции: кабель, окруженный жировой тканью и кожей, постоянно двигается, из-за чего в организм проникают бактерии, и иногда инфекция достигает самого электронасоса. У семидесяти процентов всех прооперированных пациентов из-за этого возникали проблемы, и многие нуждались в повторном хирургическом вмешательстве. Итак, вместо этого мы решили вставить Питеру в череп металлический штепсельный разъем. В коже головы почти нет жира, и она обильно снабжается кровью. А кость должна надежно зафиксировать штепсель на месте. Мы полагали, что эти факторы сведут к минимуму риск того, что кабель питания подхватит инфекцию.
Итак, в голове Питера будет встроенный штепсельный разъем, откуда электричество будет поступать в насос по кабелю, идущему через шею и грудную клетку. Чудеса! Чем вам не творение доктора Франкенштейна?
Питер нервно засмеялся. Его настроение менялось. Я объяснил, что придется сделать большой болезненный разрез с левой стороны грудной клетки, чтобы установить насос. Приятного мало. Кроме того, понадобятся дополнительные разрезы в шее и коже головы, чтобы закрепить систему электропитания. Питер спросил, делал ли кто-нибудь что-то подобное раньше. Нет, не делал.
– Но ведь это сработает? – уточнил он.
– Да, с овцами у меня все получилось.
Он снова засмеялся, а затем спросил, будет ли он слышать насос или чувствовать его у себя в сердце.
– Ну, овцы ни разу не жаловались!
Тут до меня дошло, что надо предупредить его об отсутствии пульса. Ротор насоса – его подвижная часть, вращающаяся на огромной скорости, – будет непрерывно подавать организму кровь, словно воду по трубам, тогда как живое сердце выбрасывает кровь порциями, из-за чего и появляется пульс. Выходит, медсестры и врачи не смогут нащупать у него пульс или измерить давление? Именно. Жизнь Питера будет другой, но, пожалуй, это предпочтительней неизбежной альтернативы.
Затем последовал другой вопрос, который напрашивался сам собой: если Питер потеряет сознание за пределами больницы, как окружающие смогут понять, жив он или нет? Затрагивать эту тему мне не хотелось, и я отделался расплывчатым ответом. Вместе с тем вопрос был совершенно уместен. Спустя несколько месяцев, зимой, другой пациент с насосом в сердце упал у себя дома и ударился головой. Через какое-то время его нашли – холодным, без сознания и без пульса. Бригада «Скорой» отвезла его прямиком в морг.
И последний вопрос Питера: нервничаю ли я из-за того, что собираюсь провести операцию из разряда научно-фантастических, которая к тому же с высокой вероятностью приведет к его смерти?
– Абсолютно нет, – ответил я. – Нет, если вы хотите, чтобы я это сделал. Я не из нервных. Профессия не позволяет.
Ответ не заставил себя долго ждать.
– Давайте тогда сделаем это.
Я попросил его в ближайшие дни обязательно обсудить эту затею с близкими и друзьями.
Оставалось еще кое-что. Мне нужно было своими глазами увидеть эхокардиограмму его сердца. На коляске мы отвезли Питера в отделение кардиологии и помогли ему забраться на кушетку. Одышка возобновилась, и вскоре мы узнали почему. Огромный левый желудочек чрезвычайно раздулся и почти не двигался. Из-за растянутой мышцы митральный клапан вообще не закрывался, но после установки насоса это станет не важно, при условии что не протекает аортальный клапан – а с ним все было в порядке. Насос будет засасывать кровь, не давая ей вернуться обратно. Левый желудочек работал достаточно хорошо, и в целом все выглядело благоприятно для проведения операции. Мне просто не стоило зацикливаться на вероятном риске. Права на неудачу у меня не было, потому что смерть первого же пациента означала бы закрытие программы.
Питер поднялся с кушетки и настоял на том, чтобы дойти до двери самому. Его походку сложно было назвать легкой, но у него имелось нечто куда более важное – надежда. Надежда, которая появилась впервые с тех пор, как ему дважды отказали в пересадке сердца. И теперь нам надо было браться за дело.
Жена Питера Диана и несколько из его приемных детей захотели поговорить со мной, и беседа вышла очень эмоциональной. Должен ли Питер цепляться за оставшееся ему непродолжительное время или стоит воспользоваться шансом на лучшую жизнь, несмотря на риск умереть на операционном столе? Диана сказала мужу, что не станет решать за него или указывать ему, как поступить, и что, какое бы решение он ни принял, она всецело поддержит его.
Через два дня после нашей встречи Питер подтвердил свое согласие на операцию. Теперь нужно было попросить Филипа Пул-Уилсона – ведущего европейского кардиолога, специализирующегося на сердечной недостаточности, – подтвердить неблагоприятный прогноз для Питера. Он мог прибыть в Оксфорд поздно вечером 19 июня. Уверенный в том, что он скажет, я запланировал операцию на 20-е.
Далее предстояло собрать команду из Хьюстона и Нью-Йорка. Предполагалось, что Бад Фрейзер, проводивший исследования на животных в Техасском институте сердца и имплантировавший куда больше искусственных сердец, чем любой другой хирург, станет почетным членом нашей операционной бригады. Доктор Джарвик должен был собственноручно привезти прибор из Нью-Йорка, а за два дня до операции мы положили бы Питера в больницу. Нужно было скорректировать медикаментозное лечение, которое он получал от сердечной недостаточности, и научить его управляться с контроллером и аккумуляторами. Кроме того, было не менее важно, чтобы с ним познакомились и другие члены операционной бригады.
Накануне операции Питера положили в отделение кардиореанимации. Сестра Дезире выбрила левую сторону его головы. Дэйв Пиготт, анестезиолог, вставил канюлю в артерию на запястье Питера, после чего установил широкую канюлю во внутреннюю яремную вену с правой стороны шеи. Затем он пропустил катетер-баллон через вены и правую часть сердца в легочную артерию.
Ближе к вечеру я привел Джарвика и Бада познакомиться с Питером. Тот поддерживал беседу довольно оживленно для человека, который менее чем через двенадцать часов мог с пятидесятипроцентной вероятностью умереть. Впервые за многие месяцы он заговорил о будущем – о том, что он сделает для поддержки нашей программы, если выживет, а также куда отправится в свой первый отпуск за несколько лет. В общем, говорили только о хорошем, что пошло на пользу всем нам. Теперь должен был появиться профессор.
