Королева мотнула головой, чтобы локоны не лезли в глаза.
— Я наблюдала за рыцарями всю свою жизнь. Половина из них — хорошие бойцы, но менее десятой части едва ли могут стать хотя бы сносными солдатами.
Диота поморщилась.
— Мужчины. Что тут еще сказать?
Дезидерата залилась смехом и взялась за второй свиток.
— Я уже довольно далеко продвинулась в составлении плана турнира. В любом случае все рыцари королевства соберутся в одном месте, поэтому отложу дату проведения турнира на месяц — на четвертое воскресенье, День святой Троицы — неплохое время для грандиозного представления. Как раз закончатся посевные работы, а впереди останется лишь пора сенокосов.
— В четвертое воскресенье в Лорике проходит ярмарка крупного рогатого скота, — заметила Диота.
Королева вздохнула.
— Точно. — Она недовольно скривилась. — Чтоб ее.
— Так проведите турнир в Лорике.
— М–м–м, — задумалась молодая женщина. — Если турнир принесет в их казну деньги, то для города это будет очень хорошо, так же как и для наших с ними взаимоотношений. И, насколько я понимаю, моему супругу пришлось пойти там на кое–какие уступки.
— Потому что ваш безупречный рыцарь сжег «Два льва»! — выпалила Диота. — Чужеродный мерзавец!
— Няня!
С большим мастерством королева взмахнула подушкой, попав старой служанке мягкой кисточкой по затылку.
— Неотесанный деревенщина в доспехах.
— Он считается лучшим рыцарем в мире. — Королева вздохнула. — Ты не должна о нем рассуждать, исходя из общепринятых правил…
— Господи Иисусе, — перебила ее Диота, — если он действительно лучший рыцарь в мире, то должен соблюдать эти самые правила.
Их взгляды встретились. Правда, поскольку Диота никогда не забывала о своем долге, ее губы растянулись в улыбке.
— Уверена, миледи, он — великий рыцарь.
Королева мотнула головой.
— Должна признаться, чего–то ему не хватает.
Пожилая женщина хмыкнула.
— Спасибо, няня. Этого вполне достаточно. Несмотря на твое невежественное брюзжание, я прислушаюсь все же к твоему мнению: без сомнения, королю нужно как–то задобрить жителей Лорики. Если останется свободное время, если армия будет возвращаться той же дорогой, и если затею одобрят влиятельные горожане, я получу свой турнир, и это будет полезно для обеих сторон.
Она позвонила в серебряный колокольчик; двери в королевские покои распахнулись, появилась ее личный секретарь, леди Альмспенд, одна из немногих девушек Альбы, получивших университетское образование.
— Будь добра, Бекка, нужно написать два письма.
Леди Альмспенд сделала реверанс и разместилась за письменным столом, достав из сумочки серебряную ручку и чернильницу.
— Королева Альбы приветствует мэра и шерифа Лорики…
Диктовала она быстро и без запинок, останавливаясь лишь для того, чтобы, в соответствии с этикетом, ее секретарь обозначила все титулы и другие знаки отличия. Леди Альмспенд справлялась с этим так же легко и быстро, как королева составляла тексты писем. Нанимать образованных людей в качестве личных секретарей давно вошло в привычку монархов, да и большинство дворян не заботились о том, чтобы самостоятельно освоить эту науку, и предпочитали платить другим, чтобы те занимались писаниной от их имени. Ребекка Альмспенд сочиняла неплохие стихи и изучала работы менестрелей последних двух веков, и все же у нее всегда находилось время, чтобы тщательно исполнять обязанности помощницы королевы.
— Его величеству королю Альбы от верной и любящей жены…
Секретарь бросила на нее лукавый взгляд.
— Ладно уж, напиши то, что я имею ввиду, а не то, что диктую, — надулась Дезидерата.
— Ваше величество, простите, что иногда я считаю, будто роль своенравной красавицы затмевает ваш очевидный ум.
Королева легонько провела ногтями по тыльной стороне руки своего секретаря.
— Пусть мое письмо будет скромным, тогда он сам сможет оценить, сколь блестяще мое решение заняться разработкой новых военных повозок, — заявила она. — Напрямую указать ему на свою сообразительность — значит лишь расстроить его. Мужчины, Бекка, они все такие. Ты никогда не завлечешь в свои сети любовника, даже крупного торговца в очках, восхищающегося твоей светлой головушкой за длинные столбики цифр, если будешь носить скрывающий лицо вимпл, а тем более искать любой возможности доказать своему любимому, что из вас двоих именно ты самая умная. Поверь, ни одному мужчине подобное не понравится.
Королева прекрасно знала, что ее высокообразованной подруге каким–то образом все же удалось завоевать любовь самого сильного и зрелого мужчины из гвардии короля. Само по себе при дворе это было чудом расчудесным. Даже Дезидерату интересовало, как же так получилось.
Леди Альмспенд сидела, не шелохнувшись, и королева знала, что она борется с желанием отпустить колкость.
Молодая женщина поцеловала свою подругу.
— Успокойся, Бекка. В некоторых вещах я все же разбираюсь намного лучше, чем ты, — засмеялась она, — к тому же я — королева.
И даже столь сдержанная леди Альмспенд со смехом признала правоту ее последнего высказывания.
— Вы — королева.
Чуть позже, поразмыслив над положением еще раз, королева позвала двух оруженосцев короля и отправила их доставить письма: один был рад присоединиться к армии, но лишь на денек или пару, а второй весьма удручен тем, что ему придется скакать в торговый город, чтобы доставить послание бывшему рыцарю.
Обоим она позволила поцеловать ее руку.
К СЕВЕРУ ОТ ХАРНДОНА — ГАРМОДИЙ
Гармодий не спал вот уже вторые сутки. Он старался не вспоминать, насколько легко это давалось ему лет сорок назад. Сегодня же, медленно двигаясь по дороге на измотанной лошади, он мог лишь надеяться, что его руки не отпустят луку седла и что лошадь не споткнется, потеряв подкову, или просто не рухнет от истощения прямо под ним.
Он исчерпал все запасы энергии: ставил защиты, швырял молнии и возводил призрачные барьеры с энтузиазмом человека более молодого, чем был. И теперь бережно копившиеся многие годы силы иссякли.
Но почувствовать себя молодым было прекрасно.
Молодые маги обладают энергией, а старые — опытом. Где–то в промежутке между молодостью и старостью лежит самое прекрасное время для человека, практикующего магию. Гармодий прикинул, что для него оно прошло двадцать лет назад, и все же прошлой ночью старый волшебник сотворил огненную стену в пять фарлонгов длиной и опустил ее, словно нож дьявольского плуга, перед скакавшей галопом лошадью.
— Ого! — громко воскликнул он.
Правда, через час ему пришлось затушить огненный клинок, поскольку навстречу двигался на взмыленном скакуне какой–то чужеземец. Человек настороженно осмотрел мага с головы до ног.
