Усадьба Бэмптон оказалась богатой, простой горец не мог бы даже вообразить себе такого, но Ранальд привык к процветающим южным землям. Ему предоставили ночлег, угостили куском пирога с дичью и кружкой хорошего красного вина, а утром хозяин усадьбы лишь улыбнулся в ответ на предложение заплатить.
— Вы ведь королевский гвардеец? — спросил юноша. — Я… я бы хотел стать военным. У меня даже доспехи есть.
Он зарделся.
Ранальд посчитал невежливым рассмеяться в ответ.
— Хотели бы служить королю? — уточнил горец.
Молодой человек кивнул.
— Ротор Веней, — представился он, протягивая руку.
К ним спешно подошла хозяйка с сумкой.
— Я собрала вам кое–что перекусить в дорогу. Как говорится, что подходит пахарю, сгодится и рыцарю.
Ранальд поклонился.
— К вашим услугам, госпожа. Я — не рыцарь, а просто поданный его величества, отправившийся повидаться с семьей.
— Горец? — поинтересовалась она и хмыкнула, давая понять: сами по себе горцы далеко не всегда порядочные люди, но на этот раз ей попался хороший человек.
Ранальд еще раз поклонился и обратился к юному Готору:
— Практикуетесь ли вы с оружием, мессир?
Юноша расплылся в улыбке, а престарелая хозяйка рассмеялась:
— Он только этим и занимается. Не пашет, не жнет, даже на сенокос не ходит. Не заигрывает с девушками–служанками, не выпивает.
Она покачала головой.
— Госпожа Эванс! — воскликнул с раздражением Готор, словно укоряя нерадивого слугу.
Она вновь хмыкнула, на что–то намекая.
Ранальд кивнул.
— Не хотите ли скрестить со мной мечи, молодой сэр?
Через несколько минут они, оба вооруженные и одетые в жупоны, латные рукавицы и шлемы, стояли на заднем дворе дома в окружении работников усадьбы, сбежавшихся поглазеть на поединок.
Горец предпочитал сражаться топором, но на службе в гвардии короля требовалось умение обращаться с мечом. Четыре фута стали. У парнишки — Ранальд не относил себя к ветеранам, но заметил, что Готор каждым своим высказыванием подчеркивает его старшинство, — нашлась пара тренировочных клинков, возможно, выкованных кем–то из местных. Не слишком хорошо сбалансированные и довольно тяжелые, они тем не менее были вполне сносными.
Ранальд большую часть времени терпеливо ожидал в обороне, желая увидеть, как юноша будет на него наступать — характер мужчины проявляется в умении владеть мечом.
Парень проявил твердость. Опустив меч на плечо, он пошел в атаку из позиции, которую мастера фехтования окрестили «женской защитой». Он слишком открывался и, казалось, не понимал, что следовало бы занести клинок как можно дальше назад. «Подобного рода недочеты могут сыграть роковую роль, если ты избрал войну своей профессией», — подумал Ранальд. Но ему нравилась решимость юноши.
Уверенный в себе Готор рванул на сближение и атаковал без единого ложного выпада — без метания из стороны в сторону, увиливаний и напрасной траты сил. Ранальд резко прервал атаку, выбив меч у него из рук. Парнишка не стал дожидаться окончания контратаки и подался назад. Но горец плавным движением выбросил свой меч вперед, и тот оказался у головы противника, несмотря на стремительное отступление.
— Ого! — воскликнул Готор. — Отличный удар.
Дальше все повторилось. Хотя парнишка не имел наставника, он неплохо разбирался в технике боя. Знал много боевых приемов, но был почти несведущ в военных хитростях, впрочем, отличался храбростью и осмотрительностью — великолепное сочетание для столь молодого мужчины.
Ранальд задержался, чтобы написать для парнишки рекомендательное письмо.
— Передайте это лорду Глендоверу с наилучшими пожеланиями от меня. Возможно, год вам предстоит побыть пажом. Где ваши родители?
Готор повел плечами.
— Умерли, мессир.
— Что ж, тогда если госпожа вас отпустит, — произнес он.
Всю дорогу к четвертому мосту в Кингстауне Ранальд улыбался.
К СЕВЕРУ ОТ ХАРНДОНА — ГАРОЛЬД РЕДМИД
Гарольд Редмид с улыбкой посмотрел на спящего горца. Беззвучно собрал свои вещи, оставил воину лучшую часть оленьей печени, забрал пожитки брата, закинул за спину и направился к реке.
Старик обнаружил брата под полым бревном, где тот спал, закутавшись в потертый плащ. Он присел рядом и строгал деревяшку, прислушиваясь к звукам, которые доносились из земель Диких, до тех пор пока не проснулся его брат.
— Он был неопасен, — заметил Гарольд.
— Он был солдатом короля, а значит, угрозой каждому свободному человеку, — возразил Билл.
— Я тоже когда–то был солдатом короля, — сказал Гарольд. То был старый спор, который вряд ли когда–то закончится. — Вот держи, я оставил для тебя немного оленины и сидр, еще принес рыболовные крючки, двадцать отличных наконечников для стрел и шестьдесят дротиков. Не подстрели кого–нибудь из моих друзей.
— Аристократ всегда остается аристократом.
Пожилой мужчина покачал головой.
— Да пошел ты, Билл Редмид. Мерзавцы есть как среди знати, так и среди простолюдинов.
— Вся разница в том, что мерзавцу из простолюдинов ты можешь пробить башку дубиной.
Билл взял отрезанный острым ножом брата кусок хлеба.
— Сыра? — спросил Гарольд.
— Один лишь сыр в этом году и ем. — Билл прислонился спиной к стволу дерева. — Не всадить ли мне твоему дружку нож…
— Нет, ты этого не сделаешь. Во–первых, я с ним пил, и ничего с этим уже не поделаешь. Во–вторых, на нем кольчуга, и заснул он с кинжалом в руке, да и не думаю, что ты убьешь горца во сне, братец.
— Твоя правда. Иногда приходится напоминать себе, что мы должны сражаться честно даже против глупого врага.
— Да и местечко здесь для тебя я всегда найду, — произнес Гарольд.
Билл помотал головой.
— Знаю, брат, ты желаешь мне только добра. Но я такой, какой есть. Повстанец. Я здесь, чтобы завербовать новобранцев. Этот год будет важным для нас. — Он подмигнул. — Больше ничего не скажу. Но день скоро наступит. И мной руководит ирк.
— Ты и твой день, — пробормотал Гарольд. — Слушай, Уильям. Думаешь, я не знаю, что в буковой роще к северу отсюда ты прячешь пятерых пацанят? Я даже знаю, чьи это мальчишки. Новобранцы? Им всего–то по пятнадцать или шестнадцать лет! И тобой руководит ирк.
Билл пожал плечами.
— Нужда научит и калачи печь.
Гарольд устроился поудобнее.
— Знаю, ирки похожи на людей, — сказал он и махнул рукой. — Встречал их в лесах. Слушал, как они играют на своих губных гармошках. Даже торговал с ними.
