Для первого разведения требуется 100 капель спирта. Для второго – 10 000 капель, то есть около пинты. Для третьего – 100 пинт. Для четвертого нужно уже 10 000 пинт, то есть более 1000 галлонов, и так далее до девятого разведения, на которое требуется десять миллиардов галлонов, чего, по его [доктора Панвини] подсчетам, хватит, чтобы наполнить озеро Аньяно, имеющее две мили в окружности. Двенадцатое разведение, очевидно, наполнит миллион таких озер. К семнадцатому разведению необходимый объем спирта в десять тысяч раз превзойдет объем вод Адриатики. Глотатели пилюль, один из ваших крошечных шариков, смоченных в волнах от смешения миллиона спиртовых озер, по две мили в окружности каждое, куда добавлена одна капля настойки ромашки, будет обладать в точности той целебной силой, которая рекомендована для этого средства в вашем любимом руководстве Яра от самых внезапных, страшных и смертельных болезней!
Уильям Кросвелл Доан, первый епископ Олбани, штат Нью-Йорк, тоже клеймил гомеопатию. Он сочинил сатирический стишок под названием “Несколько строк о гомеопатии” (Lines on homoeopathy):
Раствор взболтайте, и пускай
Он постоит немножко,
А после капните чуть-чуть
В глубокий водоем.
Из водоема через день
По чайной пейте ложке,
И хворь навек покинет вас —
В Европе гомеопатию тоже не щадили: личный врач королевы Виктории сэр Джон Форбс называл этот метод “насилием над здравым смыслом”. Причем это представление соответствовало духу статьи о гомеопатии в издании Британской энциклопедии 1891 года: “Ганеман пагубно заблуждался. <…> Он увел своих последователей далеко в сторону от разумных представлений о болезни”.
Отчасти падение интереса к гомеопатии было связано с тем, что медицина постепенно превращалась из героической и опасной в научную и эффективную. Клинические испытания, в частности те, которые выявили опасность кровопускания, последовательно отсеивали рискованные процедуры от действенных методов лечения. И с каждым десятилетием все понятнее становились подлинные причины болезней. Один из важнейших медицинских прорывов произошел как раз во время уже упомянутой лондонской эпидемии холеры 1854 года.
Первая вспышка холеры разразилась в Великобритании в 1831 году, когда умерло двадцать три тысячи человек, затем последовала эпидемия 1849 года, унесшая пятьдесят три тысячи жизней. Во время эпидемии 1849 года акушер доктор Джон Сноу усомнился в общепринятой теории, согласно которой холера распространяется по воздуху посредством неизвестных ядовитых паров. Доктор Сноу был одним из основоположников анестезии и дал хлороформ королеве Виктории при рождении принца Леопольда, поэтому прекрасно знал, как газообразные отравляющие вещества воздействуют на группы людей: если бы холеру вызывал газ, поражались бы целые популяции, однако болезнь, судя по всему, была разборчива в выборе жертв. Поэтому доктор Сноу выдвинул революционную теорию: холеру вызывает контакт с загрязненной водой и нечистотами. Он испытал свою теорию во время следующей вспышки холеры, в 1854 году. В лондонском районе Сохо он сделал наблюдение, которое подтверждало его догадку:
В радиусе 250 ярдов от пересечения Кембридж-стрит и Брод-стрит за десять дней произошло свыше пятисот случаев заболевания холерой со смертельным исходом. Как только мне стало известно о таком положении дел и о масштабах вспышки холеры, я заподозрил, что все дело в загрязнении воды из часто используемой уличной колонки на Брод-стрит.
Чтобы проверить свое предположение, доктор Сноу отметил все смертельные случаи на карте Сохо (см. рисунок на следующей странице) – и подозрительная колонка действительно оказалась в самом эпицентре. Теорию доктора Сноу подкреплял и тот факт, что девять случаев заражения холерой произошли среди завсегдатаев местной кофейни, бравшей воду из той же колонки. А в расположенном поблизости работном доме с собственным колодцем случаев заболевания не было, как и среди работников пивоварни на Брод-стрит, которые также убереглись от заразы, поскольку пили свою продукцию.
Однако главным доводом в подтверждение теории доктора послужил случай с женщиной, которая умерла от холеры несмотря на то, что жила далеко от Сохо. Сноу удалось выяснить, что раньше она жила в Сохо и так полюбила вкусную воду из пресловутой колонки, что попросила доставлять ей по новому адресу воду с Брод-стрит. На основании всех этих наблюдений Сноу убедил городские власти снять с колонки ручку – зараженную воду брать перестали, и это положило конец вспышке холеры. Сноу, которого можно назвать первым в истории эпидемиологом, продемонстрировал все возможности нового научного подхода к медицине. Благодаря ему, вспышка холеры, произошедшая в 1866 году, стала последней в Великобритании.
Карта смертей от холеры в Сохо, составленная Джоном Сноу в 1854 году. Каждый черный прямоугольник обозначает один смертельный случай. Видно, что колонка на Брод-стрит находится в эпицентре вспышки эпидемии
Другие крупнейшие научные прорывы включали вакцинацию, набиравшую популярность с начала XIX века, и первое применение антисептиков Джозефом Листером в 1865 году. Затем Луи Пастер изобрел вакцины от бешенства и сибирской язвы и тем самым внес свой вклад в создание бактериальной теории болезней. Но что еще важнее, Роберт Кох и его ученики идентифицировали микробов: возбудителей холеры, туберкулеза, дифтерии, тифа, пневмонии, гонореи, проказы, бубонной чумы, столбняка и сифилиса. За эти открытия в 1905 году Кох получил заслуженную Нобелевскую премию по физиологии и медицине. Поскольку за гомеопатией не числилось никаких сопоставимых достижений и не было ни строгих доказательств, ни научного обоснования ее действенности, в ХХ веке применение ее ультраслабых растворов и в Европе, и в Америке продолжало сокращаться. Например, в 1910 году американской гомеопатии был нанесен жестокий удар: Фонд Карнеги обратился к Аврааму Флекснеру с просьбой исследовать способы повышения стандартов приема, обучения и выпуска студентов-медиков. В числе главных рекомендаций, данных в докладе Флекснера, присутствовало требование, чтобы учебный план медицинских школ строился на основе общепринятой классической практики, что, по сути, положило конец обучению гомеопатии в крупнейших больницах.
Популярность гомеопатии неуклонно падала, и к началу 1920-х годов стало казаться, что она обречена на исчезновение во всем мире. Однако в 1925 году в Германии, на своей родине, она снова вызвала внезапный интерес. Чудесным воскрешением гомеопатия обязана выдающемуся хирургу Августу Биру, который применял ее закон подобия при лечении бронхита эфиром и нарывов – серой. Его пациенты быстро шли на поправку, и он написал о своих открытиях в немецкий медицинский журнал. Его статья была единственной по гомеопатии, опубликованной в Германии за весь 1925 год, однако она спровоцировала появление в следующем году сорока пяти дискуссионных статей об этом методе, а в дальнейшие десять лет энтузиазм по поводу эффективности сильно разведенных лекарственных средств вспыхнул с новой силой.
