* * *
– Как все прошло сегодня? – спросил Джек, когда я в тот вечер вернулась домой.
– Школы великолепные – обе. Особенно мне понравилась первая, средняя школа Вудлендз. Меня там по-настоящему тепло приняли. Но в данный момент у них ничего для меня нет. Директор Вудлендз полагает, что может появиться вакансия весной, так что они будут иметь меня в виду. Я знала, что вряд ли найду работу к сентябрю, но все-таки надеялась.
– Что-нибудь подвернется.
– Я зарегистрировалась в местном бюро, где подыскивают работу по замещению преподавателей. Они считают, что у меня есть шансы устроиться на постоянную работу.
– Прекрасно.
– В некотором роде. – Беседуя с Джеком, я прислонилась к кухонному буфету. – Джек, как же я могу подать заявление об уходе, когда у меня нет на примете другой работы? Это кажется безумием. Может быть, мне нужно перетерпеть.
– Ты уверена, что действительно хочешь этого? – спросил Джек. – Тяжело видеть тебя в таком состоянии – ты так мучаешься на своей работе.
– Вероятно, ты прав. Я не уверена, что смогу вытерпеть еще одну четверть при том, что предлагает Льюис.
– Ты должна поступать как тебе лучше.
– А ссуда? – спросила я.
– Она уже утверждена, не так ли? Уверен, мы найдем способ ее выплатить, особенно если ты будешь пока замещать преподавателей.
– Да, но разве мы не обязаны сообщать им, если у нас изменилась ситуация с работой?
– Послушай, пусть это тебя сейчас не беспокоит. Принимай правильное решение, а с проблемами мы справимся.
– Льюис, – начала я в понедельник в кабинете директора. Голос у меня при этом был спокойный и ровный. – Это ваше решение насчет перемен в классах в связи с появлением нового преподавателя, к нему нельзя подойти гибко?
– Боюсь, что нет, – ответил Льюис.
– О’кей, – сказала я. Я смогу это сделать, смогу! – В таком случае мне бы хотелось подать заявление об уходе.
Льюис удивленно посмотрел на меня, наморщив лоб.
О господи! Это совершенное безумие. Но я это сделала – и теперь обратного пути нет.
– Я считаю, что смена преподавателей в классах, где скоро предстоят экзамены, вряд ли хорошо отразится на учениках. Мы – единственное, что постоянно в жизни у некоторых из них.
Семь лет я рано поднималась утром и допоздна засиживалась за проверкой работ, организовывала походы в театр, готовилась к родительским собраниям, где приходилось иметь дело с трудными семьями. Семь лет – и все ради чего? Меня ждет новая жизнь за городом, и я должна ухватиться за этот шанс обеими руками. Я почувствовала выброс адреналина.
– Разумеется, я доработаю до конца четверти. Но после этого вам нужно будет найти преподавателя на мое место.
У Льюиса чуть заметно отвисла челюсть.
– Мне в самом деле жаль, Амелия, – сказал он. – Не можем ли мы решить проблему как-нибудь иначе?
– Простите, не думаю. Я подам вам заявление об уходе в письменном виде. – Взяв свой пиджак, я вышла из кабинета.
Я шла по коридору в преподавательскую с затуманенной головой. Карли взяла меня за локоть, когда я открывала свой шкафчик.
– Ты в порядке? Ты очень бледная!
– Я это сделала, – прошептала я. – Подала в отставку.
– В самом деле? – Она потянула меня в тихий уголок, подальше от других преподавателей. – Это удивительно, Амелия. Хотя бог его знает, что я буду без тебя делать. Как реагировал Гэррет?
– Думаю, он был в шоке.
– Еще бы. Ему нелегко будет найти преподавателя с твоим опытом до сентября. Но это его проблемы. Что ты сейчас чувствуешь?
– Может быть, я тоже в шоке. То, что я сейчас сделала, бессмысленно с финансовой и профессиональной точки зрения: нам же нужно думать о коттедже. Мне придется позвонить в банк, который дает нам ссуду, и сообщить им эту новость…
– Но что ты все-таки чувствуешь? – повторила Карли свой вопрос.
– Я чувствую волнение.
– Тебя ждет что-то очень хорошее прямо за углом, – сказала Карли. – Я это знаю.
Следующие две недели прошли как в тумане. Я вела занятия в своих классах с неотвязной мыслью, что со следующего сентября у них будет другой преподаватель, а я… Впервые в жизни я не знала, что мне делать.
В субботу меня разбудил звонок в дверь. Заглянув в глазок, я увидела, что на коврике у двери стоят рядышком наш почтальон и посыльный, и открыла им.
– Я не смог просунуть это в почтовый ящик, – пояснил почтальон, передавая мне небольшую бандероль и пачку конвертов.
– А это тоже для вас, – сказал посыльный, вручая мне букет из красных, розовых и белых роз. – С днем рождения! Ведь у вас день рождения?
– Да, – ответила я. – И спасибо вам.
Я закрыла дверь и вернулась в квартиру.
– Послушай, что это… – начала я и заметила, что Джек на кухне. Он накрыл для нас стол, поставив в центре вазу с лилиями, и, стоя у плиты, пек блины. Я поднесла руку ко рту.
– Как красиво, – сказала я, подойдя и обняв его за талию.
– Ты этого заслуживаешь, – ответил он. – Правда, сдается мне, что кто-то меня превзошел. – Он указал на подарки, которые я только что получила.
– Я уверена, что цветы от мамы, – сказала я и прочитала карточку.
Амелии – в день рождения.
Пусть это будет очень счастливый для тебя день.
С любовью, мама
– А пакет? – спросил Джек, подкидывая блин в воздухе и с легкостью поймав его.
– Не знаю.
Почерк был очень похож на папин, но его подарки обычно прибывали через день-другой после моего дня рождения. Я надорвала «Джаффи баг».
Внутри была черная бархатная коробочка. Я открыла ее, и пара изящных серебряных сережек блеснула в утреннем солнечном свете.
– Вау! – воскликнул Джек, положив блин на тарелку и повернувшись. Я знаю, он подумал, что папа еще не вернул деньги, которые мы ему одолжили. Но это же совсем другое.
Я поискала карточку внутри пакета и нашла маленькую открытку, на которой была изображена балерина.
Belissima Амелии в день рождения.
Веселись – и пей до дна!
С большой любовью, папа
Взяв в руки серьги, я почувствовала комок в горле. Они были поистине великолепны.
– Ты готова? – спросил Джек в тот вечер, окидывая взглядом мое бирюзовое платье и серьги, присланные в подарок папой, которые шикарно свисали чуть ли не до плеч.
Я кивнула и, взглянув в зеркало в прихожей, воткнула в прическу белый цветок.
