– Вот ты и поможешь ее разгрести.
Казалось, она меня не слышит или, по крайней мере, не реагирует на мои слова. Она раздвинула портьеры и заметила Спенсера и Кэллума, которые устроили в патио перерыв на чай.
– О, пожалуй, все не так уж плохо. Кто это? – Мирабель присвистнула от восхищения.
– Их зовут Спенсер и Кэллум. Они помогают нам с работой.
– Эти парни – самое интересное, чем тут можно заняться.
– «Заняться»? В самом деле?
Мирабель пожала плечами.
– Я думала, что у тебя есть бойфренд?
– Это тебе папа сказал? – Она обожгла меня взглядом. – Меня просто бесит, когда он обсуждает меня за моей спиной. У меня никого нет, ясно? Мы с Джессом разбежались. Мама с папой не в курсе, не хотелось их радовать. Я знаю, как им хотелось, чтобы мы расстались.
– Жаль, что так вышло.
– А мне не жаль, – бодрым тоном сказала Мирабель. – Он мне надоел. Я слишком молода, чтобы себя связывать.
– Что верно, то верно. Значит, тебя там ничего не удерживало.
– Я считала, что это так прикольно – погостить у тебя. Но я-то думала, что все будет, как в прошлый раз. Что мы будем развлекаться с Джеком и его друзьями, а не гнить в сельской глуши. А кстати, где он?
– Джека нет. Он несколько дней поживет в Лондоне, у друга.
– Великолепно. Значит, тут будет еще тоскливее. Вы с ним разругались?
Меня передернуло оттого, что она видит меня насквозь.
– Нет, – солгала я. – Просто у него много работы. В любом случае в этот твой приезд все будет иначе. Папа сказал тебе, чем ты будешь здесь заниматься?
– Что значит «заниматься»? Я здесь на каникулах. Вот, захватила с собой кое-что для развлечения. – Она вынула из своей сумки айпод, журналы и экземпляр «Пятьдесят оттенков серого». Я отвела взгляд от наручников на обложке. Господи, подумала я, ведь ей всего шестнадцать.
– Ты здесь не для того, чтобы развлекаться. Мне нужна помощь в ремонте дома.
– Ты шутишь! – воскликнула Мирабель, подняв брови, подведенные карандашом.
– Нет, ничуть.
– Ремонт? Какой кошмар, – вздохнула Мирабель.
– Вряд ли, – возразила я. – Немножко покрасишь стены, вот и все. Сейчас я тебе покажу. Я купила эти обои с морским рисунком для двух боковых стен запасной спальни, – пояснила я, разворачивая рулон. Это были обои с синими якорями на белом фоне. – Как они тебе?
– Хорошенькие, – одобрила она. – А две другие стены ты покрасишь в белый цвет?
– Да, собираюсь. – Я провела пальцами по старым обоям в красную и зеленую полоску, которые кое-где вздулись пузырями. – У меня есть бледно-голубая ткань для портьер. А в углу мне бы хотелось поставить маленький столик. Когда у нас никто не будет гостить, я смогу поставить на него свою швейную машинку.
– Ты все еще шьешь?
– Можно и так сказать. – Я улыбнулась. – Думаю, с возрастом это усугубилось. А еще я собираюсь сшить несколько наволочек. Итак, ты сможешь помочь мне красить стены и клеить обои?
– Конечно. – Мирабель пожала плечами. – Это же нетрудно. Но я начну не сегодня, ведь сейчас выходной, – заявила она с упрямым видом.
– Хорошо. Сегодня мы прогуляемся в деревню, а завтра начнем работать.
– В деревню! – повторила она. – Вау! Это не очень-то вдохновляет. Поверить не могу! Мама с папой ни словом не обмолвились, что отправили меня сюда заниматься физическим трудом.
– Папа с радостью согласился, так что разбирайся с ним сама, если угодно.
– Может быть, и разберусь, – ответила она. – И если у меня действительно всего один день отдыха, я собираюсь оторваться по полной. Ты не возражаешь, если я спущусь и познакомлюсь с теми парнями, ладно?
Днем я повезла Мирабель в деревню. Мы пересекли зеленую лужайку, направляясь на главную улицу. Духовой оркестр играл на эстраде, и звуки звенели в морозном воздухе. Вокруг собралась небольшая толпа. На дорожке лежали коричневые и желтые листья, и все цветы, которые так пышно цвели летом, увяли. Я порадовалась, что надела толстый шерстяной шарф.
– Тут не так уж много магазинов, не так ли? – сказала Мирабель, рассматривая газетный киоск и почту.
– И это к лучшему, – ответила я. – Потому что у тебя вряд ли так уж много денег на покупки. Но тебе повезло, у тебя есть старшая сестра, которая угостит пирогами.
Я повела ее мимо цветочного магазина к Салли. В кафе было тепло, и приятно было согреться после холода на улице.
– Привет, Амелия, – улыбнулась Салли. – Заходите и грейтесь. Рада тебя видеть! Целый чайник «Эрл Грей», не так ли?
– Да, пожалуйста, – ответила я. – Что ты будешь есть, Мирабель? Между прочим, это моя сестра. Мирабель. А это Салли – гений по части пирогов.
– Привет, Салли. – Мирабель сняла пальто из грубошерстной ткани и бросила на спинку деревянного стула. – Мне ничего не надо, спасибо, я на диете. – И она пожала точеными плечиками.
Две пожилые леди за соседним столиком в ужасе обернулись. Салли взглянула на Мирабель так, словно та грязно выругалась.
– Только не здесь, – твердо заявила она. – Это слово запрещено в моем кафе. Что ты будешь есть?
Легкая улыбка тронула пухлые губки Мирабель.
– Тогда бейкуэльский сладкий пирог
[22].
Мы с Мирабель уселись пить чай за столиком у двери.
Салли принесла наш заказ. Я увидела за окном пожилую женщину в темно-синем пальто и белой шерстяной шапочке, проходившую мимо. Она опиралась на руку молодого человека лет двадцати, и ее зеленые глаза смотрели прямо перед собой. Я узнала это лицо с тонкими чертами и волнистые седые волосы – это была миссис Макгуайр. Элинор.
Когда я впервые увидела ее в окне Брэмблдаун-Коттедж, у нее был такой же отсутствующий взгляд. Мне вспомнились детский чепчик и фотографии, которые я вернула в жестяную коробочку и убрала.
– Почему ты так смотришь на эту старую леди? – заинтересовалась Мирабель.
– Она раньше жила в нашем коттедже. Это бабушка Кэллума.
– Ты ее знаешь?
– Нет, – ответила я. Нужно поскорее отдать ее вещи, которыми я завладела. Я покачала головой. – Нет, совсем не знаю.
Мирабель с аппетитом уписывала бейкуэльский пирог.
– Знаешь, тебе вовсе не нужно садиться на диету, – сказала я.
Она склонила голову набок.
– Нужно. Я же чувствую, что толстая. Да и Джесс иногда мне это говорил.
– Очаровательно. Значит, это к лучшему, что ты дала ему отставку. Нет, ты совсем не толстая. Вообще-то тебе даже не мешало бы немного поправиться.
