Эта рукопись была утеряна. Возможно, ее забрал друг Крюкова, казацкий писатель Александр Серафимович. Однако он работал на красных и после Гражданской войны стал редактором партийной газеты и одним из организаторов Союза писателей
[32]. Поскольку роман не мог быть опубликован под именем борца с большевиками Крюкова, прошли долгие годы, прежде чем в лице Шолохова не был найден до некоторой степени респектабельный автор: его таланта оказалось достаточно, чтобы сделать необходимые идеологические дополнения и включить в сюжет положительно охарактеризованных коммунистов.
Доказать это невозможно ввиду утраты первоначального текста, тогда как Шолохов отвергал любое ознакомление со своей рукописью, пока она окончательно не пропала во время Второй мировой войны. Тем не менее в 1987 году внезапно обнаружились 800 рукописных страниц, якобы доказывавших авторство Шолохова. Это было заблуждением, ведь Шолохов мог переписать чужой, выправленный им текст. Кроме того, был обнародован любительский фильм 1975 года, который снял приезжавший в СССР в качестве туриста сын казака-эмигранта. Он посетил Шолохова и призвал к ответу. Обвиненный в плагиате, Шолохов не выдержал и в слезах сказал: «Я прошу казаков простить меня».
Но даже если Шолохова был вором, по-прежнему актуальным остается реалистический вывод, который привела в своей статье из сборника «Поддельное» Криста Греве-Фолп: «Без него или другого подставного лица «Тихий Дон» просто не был бы опубликован. Плохо, что по политическим соображениям от публики утаили истинного автора. Но сокрытие всего романа оказалось бы еще большей потерей».
Не стоит забывать: оригинал Крюкова никому не известен. Шолохов был вором и, возможно, дополнил его немногим, однако это малое, а точнее взгляд на казаков с позиции революционеров, стало причиной многоплановости и загадочности романа, превратив его в грандиозное произведение.
Гвельфская утка
Совершенно точно, что под ее именем в 1968–1989 годах было опубликовано 18 книг, от поэтических сборников «Окутай меня тихой лаской» и «На левой стороне у рая», «Одуванчиковых баллад» и «Сборника прелестей» до собрания сочинений «Пусть Амур целится, когда захочет. Поэмы, письма и пьесы гвельфского лебедя». Юлия Шрадер, названная автором этих произведений, в большинстве случаев фривольных или неумышленно комичных, жила на самом деле, хотя биографические данные, приведенные в книгах, расходятся. Тем не менее почти наверняка известно, что Анна Вильгельмина Юлия Шрадер родилась в 1881 году в Ганновере, перебивалась работой горничной, в 1922 году вышла замуж за Германа Ниверта, а в 1939 году умерла в Олерзе близ Лерте, согласно заключению эксперта, в результате «самоубийства через утопление». При этом выглядит очень сомнительным, что она действительно написала около 2000 стихов, а также ряд писем и пьес. За исключением десятка ничего не стоящих стихотворных проб (списываний), все произведения почти наверняка принадлежат ее племяннику Берндту В. Весслингу (1935–2000), который издал произведения Шрадер.
Ссылки на источники поэзии Шрадер оказались сплошь мыльными пузырями, мнимые аферы двоюродной бабушки Весслинга с такими поэтами, как Арно Хольц, Карл Штернхейм или Франк Ведекинд, и композиторами, например с Лео Фаллем и Паулем Линке, не заслуживали доверия или, если можно было перепроверить время и место, вообще представлялись невозможными. В 1971 году пародист и критик Роберт Нойман исследовал стиль текстов и пришел к выводу, что стихи должны были быть написаны недавно. В 1976 году то же самое подтвердили Герт Вернер, главный редактор «Литературного словаря Киндлера», и, наконец, Габриэле Штадлер в своей статье из сборника «Фальсифицирован!», впервые опубликованного в 1988 году. Об авторстве Юлии Шрадер не могло быть и речи, гвельфский лебедь превратился в утку.
То, что общий тираж стихов перевалил за миллион, вполне объяснимо: их свободный эротизм соответствовал начинавшейся в конце 1960-х годов сексуальной революции; с другой стороны, юморная ностальгия выступила в качестве противовеса политической и экономической модернизации 1970-х. Не последнюю роль сыграло и то, что комичные лирические излияния Юлии Шрадер лаконичны и просто хороши. Однако чтобы обнародовать тексты, их автору Берндту В. Весслингу пришлось прибегнуть к уловке: стихи, опоздавшие в качестве пародий на десятилетия, он смог представить как находки из прошлого.
Отдельный разговор, что Берндт В. Весслинг провернул дело не только со своей двоюродной бабушкой. В частности, он замахнулся довольно высоко, когда опубликовал свое творчество в издательстве «Munzinger-Archiv» как потомок Фридриха Шлегеля – отпрыск «старого аристократического и сенаторского рода», хотя сам был сыном электрика, а писатель-романтик Шлегель умер бездетным. Кроме того, существование романа Весслинга «Луиза», якобы опубликованного в 1965 году, затем экранизированного и поставленного на сцене, было мистификацией. Вместо этого Весслинг выпустил множество биографий, например Карла фон Осецкого, Курта Тухольского, Людвига ван Бетховена, Густава Малера и Артуро Тосканини. Такие люди жили на самом деле, но всему, что они пережили и, прежде всего, говорили, они бы удивились сами: Весслинг приписывал им и их современникам выдуманные цитаты, среди которых было слишком уж много вульгарных. Темы ниже пояса у Весслинга бросались в глаза, и ради искусства он сублимировал это свое пристрастие в образе собственной двоюродной бабушки.
Как «Aldi» и «Suhrkamp» нашли общий язык
То, что душа и бизнес гармонично сочетаются, стало неожиданностью Франкфуртской книжной ярмарки 1981 года. В рекламной брошюре издатель доктор Зигфрид Унзельд и почетный доктор Тео Альбрехт объявили о совместном проекте издательства «Suhrkamp» и дискаунтера «Aldi». Запуск нового «Edition Sual» предполагалось ознаменовать выходом 25 новых книг, которые должны были продаваться исключительно в магазинах «Aldi», «упакованные и представленные точно так же, как вся остальная тамошняя продукция» (доктор Унзельд).
Среди них были искусные произведения Петера Хандке, «сложная проза периода творческого расцвета» которого должна была продаваться под заголовком «Особая родина», и Тилмана Мозера, взявшегося за «Синтаксис сверления» с подзаголовком «К психоанализу домработника». Драматург Франц Ксавер Крец публиковал «Мариакрон. Как градусы научились бегать»; американский лингвист Ноам Хомский, изобретатель трансформационной порождающей грамматики, то есть порождающей трансформационной грамматики, должен был создать «Трансформационную поваренную книгу»; из наследия философа Теодора В. Адорно анонсировались «Исследования образов кондитерского искусства» – ожидалось, что они построят мост между читающей интеллигенцией и клиентами «Aldi», ориентированными главным образом на материальные ценности. На это были рассчитаны такие предложения Адорно: «В кондитерском изделии его меновая стоимость концентрируется в его украшении, над которым однажды оно взялось доминировать. Кто не пасует перед кондитерским изделием, не преклоняясь перед размытым понятием уровня, упускает значимое в искусстве: историю его разложения»
[33]. Более легкую пищу для ума обещали неожиданно объявленные в той же программе «Тексты соединений» певца Майка Крюгера, прославившегося строкой из песни: «Нужно только протащить ниппель через соединение»
[34].
