Иран
В течение нескольких последних десятилетий Иран был одним из ключевых направлений американской политики в регионе, и турецко-иранские отношения занимают важное место в депешах.
«Двусторонние турецко-иранские отношения имеют глубокое экономическое измерение. Около 1,5 миллиона иранских туристов посещают Турцию ежегодно», — отмечается в депеше 2008 года [RL34642].
Рост товарооборота, объем которого составляет 8 миллиардов долларов в 2007 году, как ожидается, достигнет 10 миллиардов долларов к концу 2008 года, с прицелом достичь 20 миллиардов долларов в течение четырех лет. Баланс — резко в пользу Ирана, поскольку Турция импортирует нефть, нефтепродукты и газ от своего соседа
{412}. Турция — нетто-импортер нефти и газа, и ее зависимость от России в поставках газа составляет 68 %; она обращается к Тегерану, чтобы сократить эту зависимость, и считает, что двусторонние отношения в ее жизненно важных национальных интересах. Первый ирано-турецкий газопровод был введен в эксплуатацию в 2001 году, но поставки принимают спорадический характер зимой, поскольку Иран обращает их на собственное потребление.
В июле 2007 года Турция и Иран подписали протокол о намерениях, или предварительное соглашение о Турецкой нефтяной компании (ТРАО), которой будет дано право на разработку газового месторождения в Южном Парсе (Иран), чтобы добывать до 20 миллиардов кубометров природного газа и транспортировать его по новому газопроводу из Табриза в Иране до Эрзерума в Турции и по планируемому 3300-километровому газопроводу «Набукко». В случае реализации соглашения турецкие инвестиции должны составить примерно 3,5 миллиарда долларов. «Набукко», как предполагается, будет транспортировать газ из Туркменистана через Азербайджан, Грузию и Турцию до крупного газового терминала в Австрии, тем самым идя в обход и уменьшая зависимость европейских стран от России. Завершить его планируется к 2013 году. Иранский газ сделает этот газопровод более жизнеспособным. Партнеры Турции по «Набукко» (Венгрия, Болгария, Румыния, Германия и Австрия) утверждают, что «иранский газ не будет приниматься, если не будет решена ядерная проблема»
{413} [CRS-RL34642].
Любая деятельность Турции на месторождении Южный Парс, однако, шла вразрез с политикой США. Государственный департамент предостерег Турцию против завершения энергетического договора по Южному Парсу, утверждая, что «подобная сделка Турции с Ираном пошлет неверный сигнал в то время, когда иранский режим неоднократно отказывался выполнять свои обязательства перед Совбезом ООН и МАГАТЭ [Международным агентством по атомной энергетике]». Договор был расторгнут.
Депеши отражают нервозность Америки по поводу связей Турции и Ирана и давление на Анкару со стороны Вашингтона, чтобы та заняла по отношению к Тегерану позицию, более совпадающую с интересами США, государствами Залива и Израиля. Но поскольку у Турции мало собственных энергетических ресурсов, она нуждается в иранских и российских нефти и газе. В усилиях подорвать Москву и Тегеран, США пытались оттолкнуть Анкару от Ирана в сторону Средней Азии — в частности, Азербайджана — для удовлетворения ее потребностей в энергоносителях. В одной из депеш говорится, что потребности в энергоносителях и «определенные внутриполитические соображения» — все это «толкает Турцию в неправильном направлении». Завершается она предостережением, что в конечном итоге «Турция поставит себя на сторону Ирана и будет рассчитывать на него» [05 ANKARA 000302].
Важной частью энергетической стратегии США в регионе был еще не построенный газопровод «Набукко». Турция согласились с американцами, что они лучше будут привлекать свои энергетические ресурсы из Азербайджана. Но мысль, что у Турции могут быть интересы, не совпадающие с вашингтонскими, похоже, просто не приходила в голову американским дипломатам — или, если и приходила, они считали эти интересы неуместными.
Американские СМИ любят высмеивать прозвище, которое Иран дал Америке, — «Большой Сатана», но депеши передают особенную враждебность США к Ирану, являющуюся зеркальным отражением демонизации, которой Тегеран подверг Вашингтон. Однако Иран, о котором мы слышим от Вашингтона, и тот, который обнаруживается при чтении этих депеш, — вовсе не одно и то же.
В депеше 2009 года помощник госсекретаря США Филип Гордон сообщает о встрече с министром иностранных дел Турции Ахметом Давутоглу, у которого только что состоялся телефонный разговор с Мохамедом эль-Барадеи, генеральным директором МАГАТЭ. Последний, как он пишет, имел «два длительных “неприятных” разговора с иранцами и Стамбулом о плане по отгрузке низкообогащенного иранского ядерного топлива в другие страны в обмен на поставку ими иранцам обогащенного топлива для реакторов и медицинской промышленности. Целью этого обмена “шило на мыло” было закрыть иранскую программу по обогащению топлива.
Иранцы заявили, что они хотят встретиться с Хавьером Соланой, генеральным секретарем Совета Европейского союза, но сказали туркам, что они имеют серьезные проблемы с Робертом Купером, дипломатическим советником и членом Европейского совета по международным отношениям, и британцами. Они “больше верят” в США. Кроме того, иранцы предпочли бы получать топливо из США, а не от русских.
Давутоглу отметил, что иранцы: а) готовы послать делегацию в Вену, чтобы разработать конкретные детали по этому предложению; б) выразили “полное доверие” Турции; в) продолжают сталкиваться с серьезными внутренними проблемами в самом Иране. Он подчеркнул, что турки на самом деле считают Ахмадинеджада “более гибким”, чем остальные представители иранского руководства. Ахмадинеджад сталкивается с “огромным давлением” после заявлений от некоторых членов “Группы пять плюс один” (США, Британия, Китай, Франция, Великобритания и Германия) о том, что ядерная сделка с Ираном сумеет ослабить ядерный потенциал последнего — а это было интерпретировано некоторыми кругами в Иране как возможное поражение.
С учетом этого контекста турки спросили Ахмадинеджада, не является ли проблема по сути скорее психологической, чем реальной. Ажмадинеджад ответил, что “да”, иранцы согласны с предложением, но необходимо управлять общественным восприятием» [02 ANKARA 001654].
Встреча между Гордоном и Давутоглу, по всей видимости, прошла на слегка повышенных тонах.
«Отметив, что Давутоглу обращал внимание только на негативные последствия санкций или применения военной силы против Ирана, Гордон настаивал, чтобы Давутоглу высказался относительно того, как Анкара оценивает последствия в случае, если Иран получит ядерное оружие. Давутоглу эмоционально ответил, что, “конечно же”, Турция осознает такой риск. Именно поэтому Турция так усердно работает с иранцами. Президент Абдулла Гюль лично провел два часа в воскресенье с Ахмадинеджад ом в Стамбуле».
Затем Гордон допытывался у турок, как они относятся к Ирану, с учетом сообщения британской «Гардиан», где Эрдоган назвал Иран «другом». Давутоглу ответил, что если бы премьер-министр сказал «нет», Турция не рассматривает Иран как друга, было бы невозможно убедить Тегеран сотрудничать по последнему предложению. Только Турция может разговаривать с иранцами откровенно и критически, утверждал Давутоглу, но лишь потому, что Анкара демонстрирует публично знаки дружеского расположения к Ирану.
