– Намекаете, Федор Ильич, что первая ночь пройдет спокойно? – с улыбкой осведомился Шелест.
– Что вы, остальные тоже, – заявил Кисляр. – Я головой отвечаю за вашу безопасность, товарищ майор. Так что, сами понимаете, предлагаю лучшее.
Ночевать на рабочем месте Станиславу действительно не хотелось. Стены, повидавшие всякое, давили на психику. Организм их отвергал. Он поблагодарил капитана за хлопоты и отпустил.
Оперативники с фонарями обследовали дом. Внутри оказалось сравнительно чисто. Три комнаты, заколоченный чердак. Три окна выходили во двор, опоясанный двухметровым забором. В доме нашлись кровати, постельное белье. Во дворе колодец, пользоваться которым Кисляр не советовал.
Окна изнутри закрывались ставнями, что не могло не нравиться офицерам. Имелся запасной выход, запертый на солидный засов.
Перед сном оперативники вышли во двор, молча курили, слушали звенящую тишину. В лесу попискивал совенок. Видимо, мамку потерял или начал самостоятельную жизнь, и она ему чем-то не понравилась.
После полуночи стал усиливаться ветер, гнал на юг рваные облака. В воздухе витало что-то недоброе.
Войны офицеры не боялись. Они не желали попасть впросак, умереть, не сделав ничего полезного. Оружие постоянно носили с собой.
– Забрались в глушь, ничего себе! – проворчал Гальперин. – Хотя везде опасно, чего уж там. Мы уже привыкли чувствовать себя незваными гостями. Да ладно, здесь неплохо, товарищ майор. В конторе хуже. Любой негодяй может в окно гранату бросить. Вот только название этой улицы мне не нравится. Лобная, надо же!
Потом они лежали в тишине, обняв автоматы. Шелест устроился на кровати у одной стены, Гальперин – у другой.
Женщине была предоставлена отдельная комната без окон. Она ворочалась, кряхтела за стенкой, потом затихла.
Наверное, мужики думали об одном и том же. Возможно относиться к ней всего лишь как к боевому товарищу, но насколько же это трудно! А проявишь вольность, самому потом будет стыдно.
Потом приоткрылась дверь. Возникло привидение, закутанное в покрывало. Настя втащила в комнату матрас, бросила на пол между мужчинами, пристроила автомат, улеглась, закуталась.
Сквозь закрытые ставни просачивалась тонкая полоска лунного света.
«И как в таких условиях служить стране?» – мелькнула досадная мысль в голове майора.
– Страшно одной, Анастасия Андреевна? – утробно проурчал Гальперин.
– Нет, скучно, – подумав, сообщила Настя. – С вами тоже страшно. – Она тихо засмеялась. – Маленькой была, больше всего боялась, что ночью придет страшное чудовище из русской сказки и заберет меня в темную пещеру. А теперь лежу в одной комнате с двумя такими чудовищами!..
– Ну, спасибо, Анастасия, – сказал Шелест. – Добра ты к нам. Ладно уж, иди, ложись на койку, а я на полу посплю.
– Еще чего! – заявила Настя. – Лежи уж, Стас. Я свила себе гнездышко, здесь хорошо.
Она уснула, а мужики еще долго лежали, размышляли о странностях мира вообще и данного исторического этапа в частности. Сон приходил медленно, набегал, откатывался, как морская волна.
Глава 9
Станислав угрюмо смотрел на крестьянина Фабиуша Матецкого, сидящего перед ним, и делал пометки в блокноте. В коридоре шумели люди, ругался Кисляр. Шелест не выспался, болела голова, да еще и этот тип нес несусветную дичь.
Гражданин Матецкий сильно заикался, путал польские слова с украинскими, излагал грустную историю своей семьи. Он родом из этих мест, из села Выжиха. Ему уже за пятьдесят. Всякого повидал. Доставалось и от польских властей, и от украинских националистов, и от немцев, пропади они пропадом!
Он – мирное существо, даже в армии не служил по болезни. Партизаны Армии Крайовой уговаривали его уйти с ними, да какой из него вояка? Жена Агнешка, трое деток-погодков от двенадцати до четырнадцати лет.
Сперва бог миловал. До сорок третьего года село никто не трогал. Хлопцы из УПА приезжали, но только грабили, убийствами не утруждались.
Потом, в июле того самого года, началось безумие. Ночью село окружили бандеровцы. Они неслись по улицам на повозках, запряженных жеребцами, палили из пулеметов, бросали факелы на соломенные крыши. Бегущих людей срезали пулеметные очереди.
Семья Матецкого укрылась на чердаке. Все дрожали от страха. Их убежище бандиты почему-то просмотрели. Бывает такое. Они просто плеснули на хату бензином и подожгли ее.
Теща сразу задохнулась в дыму. Прыгать было высоко, спускаться – невозможно. Фабиуш дотянулся до лестницы, лежащей на крыше, ухитрился передвинуть ее на сарай, куда бандиты забыли бросить факел. Они ползли, перебирались на руках. Жена Агнешка сорвалась, упала на землю, сломала ногу. Дети тряслись от страха, держали мать, помогали ей идти.
Околица находилась поблизости. Они ползли по высокой траве. Пулеметчик заметил их в последний момент, когда у них лопнуло терпение, и они прыжками бросились в лес. Пуля сразила младшего, Адриана. Потрясенный отец обнял безжизненное чадо, а когда пришел в себя, обнаружил, что и Агнешка мертва, а Янек с Мареком ревут, умываются слезами.
Бандеровцы бежали наперерез, палили из всех стволов. Поредевшая семья рванула дальше, но бандиты настигали. Марек споткнулся, а когда сообразил, что не успевает убежать, бросился на подонков с корягой и был изрешечен пулями.
Теперь уже Янек волок отца, потрясенного, теряющего сознание. Они лежали в какой-то яме, зарывшись в листву, потом пошли в чащу. Их вывели из ада польские партизаны, которых отец и сын встретили на рассвете. Те собрали таких же обездоленных людей и перевезли их в западную часть Галиции.
Немцам было плевать на это. Мирных поляков они особенно не трогали. Все беды исходили от своих же братьев-славян, опьяненных безнаказанностью.
Беглецы жили в маленьком городке, расположенном недалеко от Западного Буга. Когда немцы отступили под натиском Красной армии и притихли – как тогда казалось – бандеровцы, Фабиуш засобирался в родную Выжиху. Советские власти не препятствовали этому. Им тоже не было дела до поляков.
От села осталась кучка обугленных деревяшек. Фабиуш пытался построить хату, нужны были материалы, инструменты. Когда приходили бандеровцы, отец с сыном прятались в яме, которую вырыли посреди огорода.
– Мы вам всячески сочувствуем, пан Матецкий, – изображал участие Шелест. – Но сейчас всем трудно, надо как-то жить. Если не будете сотрудничать с представителями буржуазного польского правительства, то новые власти вам помогут. Вы видели бандитов. Опишите их, пожалуйста. Когда это случилось? Вы знаете кого-нибудь из них?
Это произошло четыре дня назад. Янек вовремя свистнул и спрыгнул с дерева. Высокие кусты прикрыли его.
Несколько всадников въезжали в село. Фабиуш не заметил, во что одеты. Да разве это важно? Кепки-мазепинки, желто-синие нашивки на рукавах, и все понятно. Бандеровцы гарцевали по его участку, ругались, потом засвистели, помчались куда-то вскачь.
