Они подошли к кафе, глядя на мои фотки на дисплеях телефонов, и пока они их рассматривали, я набрала номер Порции и сказала:
– Вон те двое.
Порция фыркнула, как деловая женщина, попусту теряющая время, встала, широкими шагами подошла к Гогену и сунула ему телефон дисплеем вперед, резко бросив:
– Это вас.
Гоген галантно поблагодарил ее и взял телефон. Она двинулась прочь, покачивая ягодицами и поводя бедрами, гордо вздернув подбородок – все по Шекспиру.
– С кем я говорю? – поинтересовался Гоген по-английски, вежливо, но резковато.
– Меня зовут Уай, – ответила я, видя в бинокль, как он завертелся на месте. – Я хочу поговорить о Байрон-Четырнадцать.
Небольшое замешательство, Лука Эвард возникает позади Гогена, требует телефон, глядит на свой аппарат с моей фоткой, смотрит на толпу, никого знакомого не видит и опускает взгляд. Что-то похожее на злость, то, что он не хочет демонстрировать миру.
Я тоже отвожу глаза, и это стыд, явный и очевидный.
– Я думал, что мы…
– Встретимся лично? У вас сильная тяга к ножам и пистолетам, мистер Гоген.
– Разве?
– Вы смотрели записи с камер? В Токио, в Омане? Материала из Стамбула у вас, наверное, нет, но говорю вам серьезно – ножи вы любите. Полагаю, вы записываете наш разговор?
– Теперь да.
– Это хорошо: тем самым вы избавите меня от необходимости повторяться. Я думаю, что Байрон взломала «Совершенство», изменив процедуры, которые получает Клуб ста шести. Луиза Дюнда – одна из нескольких людей, бурно и агрессивно реагирующих на ключевые слова, возможно, из поэзии, скорее всего – Байрона или Вордсворта. Это вы знаете. Чего вы не знаете – так это того, что этот процесс начался одиннадцать месяцев назад в Беркли. Ищите студентку по имени Мередит Ирвуд, ищите Агустина Карраццу, бывшего профессора Массачусетского технологического института. В телефоне, который держите в руках, вы найдете адреса лабораторий поблизости от Сан-Франциско, которые Байрон использовала для проведения своих исследований. На основании этой информации мне разыскать ее не удалось, но у вас гораздо больше ресурсов. Там также фотографии страниц ее дневника и кодовое слово для его прочтения. У меня имеется полный список вещей, с которыми она путешествовала, включая три паспорта, с которыми вы, наверное, сможете что-то сделать.
– Это все… – начал он, но я не дала ему закончить эту банальность.
– Мне нужно, чтобы вы остановили мероприятие Клуба двухсот шести, намеченное вами к проведению в гостинице «Маделлена» через две недели. Отмените его. Можете оставить приложение работать, если вам угодно, но снимите все процедуры и вычислите всех, кто мог их получать в последние одиннадцать месяцев.
– Зачем?
– А затем, что процедуры превратят их в невменяемых, безумных убийц, когда они услышат какой-нибудь идиотский стишок! Вы дурак или так, притворяетесь? Затем, что Байрон хочет уничтожить «Совершенство», а что вознамерится сотворить озлобленная шпионка?
– А как вы думаете, что она намерена сотворить? – спокойно и непринужденно спросил он, турист, ведущий приятную беседу в чудесном городе.
– Вы презентуете Клуб двухсот шести. За этим станет следить вся мировая пресса. Будь я на месте Байрон и попадись мне зал, полный людей, которые получали процедуры – мои процедуры, – я бы заставила их разорвать друг друга на части.
Небольшая пауза, медленный вдох.
– Она это сделает, – добавила я, когда молчание затянулось. – Луиза Дюнда стала пробным шаром, и все шикарно сработало. Филипа это видит – и я тоже. Поставьте членов Клуба двухсот шести перед объективами, и Байрон превратит съемку в кровавую баню.
– У вас есть этому доказательства?
– Никаких.
– Но вы, кажется, говорите очень уверенно.
– Я встречалась с ней. Жила с ней бок о бок. У нее есть цель. Вам покажется, что хватит и того, что члены Клуба ста шести станут сходить с ума и пытаться рвать людей зубами, но это не так, у Рэйфа есть свои принципы, вот такой уж он полный идиот. Так что вот, Гоген, мы с вами втираем всем очки и водим всех за нос.
Долгое молчание, прерванное промчавшимся слишком близко от нас полицейским катером, чей экипаж весело улыбался моему таксисту, когда наша лодка закачалась с борта на борт.
– Почему вы нам помогаете? – наконец спросил Гоген.
– Байрон убивает людей. Я дала ей средства для этого. И оттого я, по-своему, тоже виновата. Я не совсем лишена чувства… чести.
– Мне кажется, в это трудно поверить.
Честь: честность, справедливость, большое уважение, значимость, добродетель, звание, высокая оценка, известность, слава. Единство убеждений и действий.
Выражение: меж ворами чести нет.
Я ответила:
– В Стамбуле вы обнаружили, что при вас украденные мною в Дубае бриллианты. У вас также оказались мои паспорта, которые вы использовали для того, чтобы разрушить выстроенную мной жизнь. Не знаю, какой уж фантазией вы это все оправдывали, но вы забрали их, когда убегали. Можете вспомнить, что вы делали дальше?
– Я… мы отправились в аэропорт и…
– А что вы делали до поездки в аэропорт?
– На меня напали…
– И?
– Это вы на меня напали?
– Да. Чтобы спастись от ножа, если вам интересно.
– А как вы?..
– Я спряталась. В промышленном цеху.
– Но мы… – Тут он умолк. – Мы подожгли его. И сожгли дотла. – В голосе его холодок, холод в воде, рев проезжающего мимо автобуса, серое небо над головой, набухшее снегом. – А вы так и остались внутри.
– Да. Вы просто забыли.
– Так быстро? Я помню, как в Токио опоздал, чтобы предотвратить совершенное вами ограбление. Вы оставили ловушки, взрывчатку, слезоточивый газ, но сами исчезли. Однако я видел записи с камер наблюдения, доказывающие, что я успел вовремя.
– В Токио я могла бы убить вас. Вы помните, что я сказала?
– Нет. Но я помню, как пытался это вспомнить. Я раз за разом переписывал слово, пока не запомнил процесс его написания. Вас зовут Хоуп.
– И вы можете судить меня лишь по тому, что помните?
– Нет, – резко ответил он, повернувшись на месте и внимательно оглядев улицу. – По последствиям ваших действий. – Он снова глядит на телефон, пытаясь вызвать в памяти мой зрительный образ. – По ним мы можем вас судить.
– Разве? У вас и право есть?
Мне показалось, что я услышала смешок, в бинокль было трудно разглядеть улыбку.
– Возможно, – задумчиво протянул он, чуть смягчившись. – Вы похитили «Совершенство», вы воровка.
– А вот теперь я исправляюсь. Скажите Рэйфу, что будь я на месте Байрон, то взглянула бы на Клуб двухсот шести и с восторгом бы поняла, что наконец-то выдался случай написать картину в кровавых тонах. Скажите ему, чтобы он снял все процедуры, чтобы отменил мероприятие.
