Девять вдохов и выдохов, десять вдохов и выдохов.
Моя кожа горит от нетерпения, моя кровь пылает в жилах, я жива, я жива, в этот момент я все-таки жива.
Сколько времени требуется для записи данных на флэшку?
(Интерфейс USB 2.0–60 Мб/с, но в реальности ближе к 40 Мб/с. При условии, что с сервера «Прометея» нужно скопировать, по крайней мере, 16 Гб данных… Это получается: 1000 Мб – а точнее 1024, мысли двоичным кодом – умножить на 16… Выходит 16 348 Мб для копирования, делить на 40, получается примерно 410 секунд, делим на 60 – это чуть меньше семи минут, и неважно, как часто ты смотришь на флэшку, все равно на круг выходит семь минут.)
Подготовка, подготовка, подготовка.
Я оставляю флэшку копировать и, наконец, слышу далекую песнь пожарной сигнализации, когда зажженная мной внизу свеча догорела до точки соприкосновения с жидкостью для зажигалок. Жидкость вспыхивает, поджигает бумагу в корзине, которая источает дым и жар, один из которых – вероятно, второй – приводит к срабатыванию пожарной сигнализации.
Время я от этого не выиграю, но несколько минут – вполне.
Я стою у закрытой двери, держа баллончик с перечным газом в левой руке, а дубинку – в правой. Будто на занятии по дегустации, и я здесь – королева. По всему миру существуют курсы фитнеса, иностранных языков, шитья, кулинарии, живописи и боевых искусств, где на протяжении многих недель меня уговаривали не платить за обучение, поскольку «первое занятие – бесплатно». Через десять недель я обычно говорила, что «кое-чего достигла», а через двадцать весь набранный опыт обычно терял свою ценность, потому как отрезок времени, нужный преподавателю для того, чтобы понять, что я уже набралась опыта, растянется на целое занятие, а дальше продвинуться я не смогу.
Интенсивные курсы. Пять часов на плавание. Восемь – на испанский язык. Четыре – на карате. Шесть – на «начальную военную подготовку, фитнес и бокс» в ледяные ноябрьские выходные в парке Лондон-филдс. Достаточно, чтобы получить представление о том, где и как я могла бы облажаться. Достаточно, чтобы все это узнать, а если припрет, я без боя не сдамся.
Пятьдесят пять секунд.
Шестьдесят.
Кому бы ни принадлежали голоса поднявшихся на восемнадцатый этаж, пожар на семнадцатом отвлек их, но очень ненадолго.
Один, два, три, четыре, пять, шесть, семь…
Сто секунд.
Сто двадцать.
На сто пятидесятой секунде с того момента, как после моего вторжения сработала сигнализация – позорнейшее время реагирования из всех мной виденных – кто-то попытался открыть снаружи дверь в серверную и обнаружил, что она заперта.
Послышались крики, топанье ног, а я все ждала.
Искали коды и карточки-пропуска, двести двадцать секунд, двести сорок.
На трехсотой секунде кто-то ввел код, и дверь начала открываться.
Я брызнула желтой перечной струей в появившееся в проеме лицо, и под чей-то визг резко захлопнула дверь и навалилась на нее всем телом.
Голоса, отрывисто кричащие, какое-то неясное бормотание, затем кто-то гораздо более агрессивный и уверенный, чем его непрерывно визжавший коллега, начал всей своей массой бросаться на дверь. Я отстранилась, раз удар, два удар, три удар, а на четвертом отпрыгнула в сторону. Он ввалился в открывшуюся дверь плечом вперед, потеряв равновесие, и рухнул на пол. И снова струя перечного газа, и на этот раз, в награду за прыть, удар по лицу кончиком дубинки. Выбитые зубы, хлынувшая кровь, и чертовски удачно, что у него в руке оказался пистолет. Он падает, я забираю у него оружие и стреляю почти наугад в сторону двери.
Деловитое молчание внутри, напряженное молчание снаружи, сопровождаемые нескончаемым гудением компьютеров.
Интенсивные курсы: мне казалось, что научиться стрелять будет нелегко, но в Америке это стоило сорок долларов плюс улыбка.
Они ждали, и я тоже выжидала.
В серверной был только один вход и выход. Мужчина у моих ног стонал в полубреду, прижав руки к лицу. Я пнула его ногой.
– Пошел вон, – сказала я, и хотя он оказался наполовину ослеплен, дважды повторять ему не пришлось. Он на ощупь добрался до двери и быстро на четвереньках выскочил наружу, ища, где бы ему промыть глаза.
Я ждала.
Триста двадцать секунд. Еще чуть меньше ста секунд, и копирование на мою флэшку закончится.
Затем раздался голос, говоривший по-английски, тихий и знакомый, и хотя я к этому приготовилась, дыхание все-таки участилось.
– Мисс Донован? – Это Гоген. Кто же еще, как не Гоген? – Мисс Донован, вы там?
Я вытащила из ведра петарду и начала приматывать ее к баллончику с перечным газом.
– Мисс Донован? Мисс Донован, вы меня слышите?
Отвечать нет смысла, но загрузка на флэшку еще не закончилась, так что мне требовалось еще немного времени.
– Привет, – ответила я. – Заходите, и я тут все и всех перестреляю.
Глубокий вздох, но, возможно, еще и вздох нетерпения? Знакомо ли Гогену чувство нетерпения?
– Мисс Донован, отсюда нет другого выхода.
Почему мисс Донован? Паспорта, которые он нашел в моем багаже, содержали целый веер имен, но «Рейчел Донован» было моим давнишним «псевдонимом».
– По-моему, мы раньше уже встречались, – задумчиво протянул он из-за приоткрытой двери. – Похоже, мы какое-то время весьма тесно общались.
– Вы можете описать мое лицо?
Недолгое молчание. Затем ответ:
– У меня в руке ваше фото.
– Сколько раз вы на него смотрели?
Снова молчание.
– Закройте глаза, – предложила я, – и убедитесь, сможете ли сказать, как я выгляжу.
Молчание. Я вытащила из ведра защитные очки.
– Мисс Донован, – наконец откликнулся он, – кто бы вы ни были и как бы вам ни удавалось проворачивать этот ваш… ваш трюк, вы слишком замечательны и талантливы, чтобы окончить здесь свой путь. Однако мистер Перейра-Конрой поручил мне защищать его интересы, что я и сделаю.
Четыреста шестьдесят секунд.
Шестьдесят одна, шестьдесят две, шестьдесят три…
– Прошу вас – бросьте оружие на пол и выходите, – продолжил он спокойным тоном. Но вот же он – страх, в его голосе страх, который я приняла за нетерпение, но нет, это страх, поскольку я – великое непознанное, нечто, что он не может объяснить, а подобные вещи не вызывают у Гогена нетерпения, он скорее всего боится.
Четыреста семьдесят три, семьдесят четыре, семьдесят пять.
На четыреста семьдесят девятой секунде закончилось копирование на флэшку полного содержимого ядра программы «Совершенство». Произошло это беззвучно, в комнате ничего не изменилось, никаких взрывов компьютеров, никаких искр. Некогда единственный в своем роде продукт теперь был клонирован, и я обвязала нос и рот своей элегантной белой блузкой, затянув узлом рукава, пока Гоген ждал.
