Во время одной из остановок она с удивлением заметила возле воза с казной попа Анастаса.
– Отец Анастас, – спросила она, подозвав его к себе, – ты-то как здесь оказался? Неужели супруг мой настолько нечестив, что посмел захватить в плен священнослужителя?
– Нет, госпожа, – ответил Анастас, смутившись. – Я сам попросился на службу к твоему супругу, и он был настолько милостив, что назначил меня хранителем казны, положив мне хорошее жалованье.
Путешествие подходило к концу. Уже осталась позади польская граница, того и гляди должно было показаться Гнезно – столица Польского королевства. И тут Предслава начала замечать, как изменилось поведение Болеслава. Он стал мрачен и молчалив, казался то смущенным, то сердитым, явно старался ее избегать, а разговаривая с ней, отводил глаза. И наконец, собравшись с духом, решительно сказал:
– Прости меня, единственная любовь моей жизни. Я должен поведать тебе правду, тем более что ты все равно скоро ее узнаешь: я женат.
– Как?! – воскликнула Предслава, не веря своим ушам. – Ведь отец Анастас обвенчал нас в Божьем храме!
– Отец Анастас, не в укор ему будь сказано, человек корыстный. Я дал ему денег – и он совершил обряд.
– Но жениться при живой жене – это же преступление перед Богом и людьми!
– Да, – в отчаянии воскликнул Болеслав, – я преступник! Но рассуди сама, моя ли в том вина: три года назад я получил от тебя отказ, и было это для меня очень тяжким ударом, а тут со всех сторон говорят, что надобно мне жениться, потому что должна быть в стране королева, и невеста сыскалась подходящая – мейсенская маркграфиня Ода. Вот я и женился.
Предслава закрыла лицо руками. Болеслав покаянно опустил голову.
– Прости меня! – повторил он. – Если бы я знал, что ты согласишься выйти за меня замуж, то даже не взглянул бы на Оду. А теперь я несчастнейший из людей, потому что не могу ввести тебя в королевский дворец и перед всеми назвать своей королевой!
Предслава убрала руки с лица и посмотрела на него надменно.
– Раз я не жена твоя, а пленница, ты волен поселить меня, где тебе будет угодно. Но у меня к тебе одна просьба: разреши мне поселиться вместе с моими сестрами, невесткой и мачехой.
– Разумеется, – поспешно заверил ее Болеслав. – Я и не думал разлучать тебя с ними и уже распорядился, чтобы для вас построили новый дворец. Клянусь душою, ни ты, ни твои родственницы не будете терпеть ни малейших утеснений.
* * *
И вот Предслава водворилась в новом своем жилище.
Дворец был построен на Ледницком острове посреди большого, спокойного озера. Там стоял замок, возведенный еще отцом Болеслава, королем Мешко I. В замке была церковь, и Болеслав назначил ее настоятелем Анастаса Корсунянина. Предатель поп вызывал у Предславы презрение, но он был соотечественником, знал ее с самого раннего детства, с ним можно было говорить о прошлом, о доме, и в конце концов она смирилась с тем, что именно он будет отныне ее духовником.
Сам же дворец был красивым, просторным и удобным. С удивлением Предслава заметила, что архитектурой и убранством он напоминает киевские строения, отличающиеся от принятых в Польше.
– Я выписал мастеров из Греции, – пояснил Болеслав, – поскольку подумал, что тебе приятнее будет жить в стенах, похожих на те, к которым ты привыкла.
Предслава против воли была тронута такой заботой и даже почувствовала к Болеславу некоторую благодарность.
Однако, когда вечером король явился к ней в опочивальню, твердо сказала:
– Государь! Прежде я думала, что мы венчаны перед Богом, теперь же знаю, что это не так, и не желаю быть презренной наложницей! Если же ты попытаешься употребить насилие, то завтра найдешь меня на дне озера.
И Болеслав покорно удалился.
Потянулись дни за днями. Предслава подолгу стояла на берегу и смотрела в ту сторону, где за полями и рощами начиналась Русская земля. Сначала она ждала, что брат Ярослав что-нибудь предпримет для ее освобождения, но дни складывались в месяцы, месяцы в годы, а все оставалось по-прежнему. До нее доходили слухи, что Ярослав снова изгнал Святополка из Киева, на сей раз окончательно, и стал единовластным правителем Руси. Она поняла, что брат забыл и о ней, и о других своих сестрах, и о мачехе, и даже о жене, – и перестала ждать.
Предслава на Ледницком острове. Рис. Татьяны Муравьевой
Жена Ярослава, Анна, сильно тосковала по мужу, от тоски начала чахнуть и вскоре умерла. Затем умерла и мачеха, оставив на попечение Предславы свою маленькую дочь Марию-Добронегу.
А еще через несколько лет скончался король Болеслав. Вероятно, Предслава в глубине души все-таки жалела человека, который так долго и горячо ее любил, хотя и принес ей столько горя, и искренне его оплакала.
Преемником Болеслава на польском престоле стал его сын Мешко. Но его правление оказалось недолгим, он был убит заговорщиками, в стране наступила смута, затем королем стал внук Болеслава – Казимир. К тому времени Мария-Добронега подросла, расцвела, и новый король пленился ее красотой. Казимир был заинтересован в союзе с Русью, поэтому отправил послов к Ярославу с просьбой отдать Марию-Добронегу ему в жены. Ярослав ответил согласием и даже дал за сестрой богатое приданое. Казимир же в ответ отпустил всех, оставшихся к тому времени в живых пленников, захваченных Болеславом, – и знатных и простых.
Летописец сообщает, что на Русь вернулось восемьсот человек. Но была ли среди них Предслава – неизвестно. Может быть, она предпочла остаться с сестрой на Польской земле, а может быть, к тому времени ее уже не было на свете…
Княжна Предслава Владимировна, сестра Ярослава Мудрого упоминается в Повести временных лет в связи с той ролью, которую она сыграла в междоусобной борьбе между ее братьями – родным Ярославом и сводным Святополком. То, что Ярослав был предупрежден о замыслах Святополка, определило весь дальнейший ход этой борьбы.
Точные даты жизни Предславы неизвестны. Исходя из того что она была дочерью Рогнеды и у нее было трое младших братьев, можно предположить, что она родилась около 882 года.
Несомненно, она была незаурядной личностью, обладала решительностью и здравым смыслом, о чем было известно не только ее родне, но и всему Киеву. Об этом свидетельствует тот факт, что после кончины князя Владимира, когда было нужно спешно сориентироваться в кризисной политической ситуации, именно к Предславе явился Моисей Угрин с сообщением об убийстве князя Бориса. (Об этом рассказано в Житии Моисея Угрина, который впоследствии пострадал за веру и был причислен к лику святых.)
Текст письма Предславы, в котором она извещает своего брата Ярослава о смерти князя Владимира и предупреждает о замыслах Святополка, приводится в Повести временных лет: «Отец ти умер, а Святополк сидит в Киеве, уби Бориса и по Глеба посла, а ты блюдися его повелику».
