В это время в кабинет нерешительно вошел еще один человек – паренек с красной повязкой с надписью «Korrapidaja»
[13] на рукаве. Вошел и встал в уголке, по-видимому, не зная, как вести себя в присутствии столь высокого начальства.
– Вам чего, Корроди? – спросил у паренька Цейзиг.
– Только что сообщили об убийстве, господин начальник.
– Где?
– На Плитоломке. Местные жители нашли там труп неизвестной женщины.
– А почему вы сразу решили, что это убийство? Может, она сама себя порешила. Или вообще от болезни какой померла.
– Никак нет-с. Труп был в мешок положен. Да и лицо, как районный начальник сообщил, все топором изрублено.
Цейзиг вопросительно посмотрел на Якобсона.
Тот кивнул:
– Езжайте, конечно, езжайте. Да и я с вами прокачусь.
– Есть! – гаркнул начальник КриПо и приказал дежурному: – Срочно подрядите двух извозчиков.
– Постойте, какие извозчики? – удивился инспектор, – ведь месяц назад вам Главным управлением был выделен автомобиль.
Начальник замялся:
– Точно так-с, ваше превосходительство…
– Он что, неисправен? – перебил Якобсон.
– Никак нет, в полном порядке. Только шофера у нас нет. Я отправил сыскного городового Ангелуса на курсы в Таллин, но он обучение еще не закончил.
– Так вот же вам водитель, – инспектор полиции показал пальцем на Тараканова. – Вы, Осип Григорьевич, легковые авто водить умеете?
Несмотря на то что с момента обнаружения трупа прошло уже около часа, Эмма Ханзинг никак не могла успокоиться. Она то теребила дрожащими руками платье, то крестилась, то вытирала со лба испарину и беспрерывно причитала:
– Что же это делается, что делается!
О своей страшной находке она рассказывала всем желающим и повторила свою печальную повесть, наверное, уже раз десять. Когда Тараканов с сыскными чиновниками подошел к ней, она как раз закончила рассказ, но, увидев новые лица, тут же начала его снова:
– Я, стало быть, овечек пасу, здесь рядышком – у завода. Тут пасти надо осторожно, сами видите, сколько здесь ям, не дай бог какая скотинушка упадет – греха не оберешься, овцы-то не мои, хозяйские, вот я и смотрю в оба глаза. Гоню я, значит, овечек и вдруг вижу: в одной яме что-то плавает. Я так и обмерла! Неужели, думаю, не доглядела, скотинушка моя потопла! Ближе подошла, у меня от сердца-то и отлегло, вижу – не овца в яме плавает, а мешок. Ну, интересно мне стало, решила посмотреть. Эх, кабы я знала, что в нем, в жизнь бы не сунулась!
Пошла я к соседке – Креете Трестин, она тоже на Мызной живет, как и я. Попросила у нее грабли. Та спрашивает: зачем? Я про мешок и рассказала. Она со мной увязалась. Зацепили мы мешок граблями, потянули, а он возьми и развяжись, а там, мать Царица Небесная! Сначала я, правда, не поняла, думала, тряпье какое-то, а как получше разглядела, так как закричу! Креета тоже давай орать, да как даст стрекача, только я ее и видела. Она молодой была, так быстро не бегала, а ей в этом году шестьдесят лет исполнилось! Ой, что же делается, что делается!
Мешок с трупом лежал у самой ямы – из воды его вытащил местный околоточный, или, как он сейчас назывался, районный начальник. Врач, сняв пиджак и засучив рукава белоснежной сорочки, диктовал следователю:
– На передней части шеи резаная рана длиной… – доктор приложил к горлу убитой растопыренные большой и указательный пальцы, – длиной около двадцати сантиметров. Судя по отсутствию обильного кровотечения, рана эта посмертная. На лице – поперечная рубленая рана, идущая от левого глаза через нос в сторону нижней челюсти, левый глаз вытек. На лбу – зияющая рана длиной… – врач опять померил рану пальцами, – три с половиной сантиметра. Тэк-с. Господа, кто-нибудь, переверните тело, будьте любезны.
Помогать врачу никто не спешил. Осип Григорьевич, закуривший было папиросу, выкинул окурок, снял пиджак, бесцеремонно вручил его стоявшему рядом городовому, подошел к телу и перевернул его на спину.
– Благодарю вас, – сказал доктор. – Итак, продолжим. В затылочной части раз, два, три… восемь зияющих ран, предположительно от удара лезвием топора…
– Не надо предположений, херра Сульг, – попросил следователь. – В протокол надобно вносить только факты.
– Хорошо. Тогда можете смело написать, что раны на затылке нанесены топором, без всяких предположений, – обиделся врач. – Я, молодой человек, – Сульг сделал ударение на слове «молодой», – подобных ран видел великое множество и ни с какими другими не спутаю. Топором ее били по голове, это абсолютно точно.
Следователь первого участка Вольдемар Мяннимяги, и вправду совсем молодой человек, пожал плечами, но спорить не стал, продолжая водить карандашом по бумаге.
– Судя по отсутствию следов гниения, убита дама была несколько часов назад.
– Несколько – это сколько? – спросил следователь.
– Не более двенадцати часов назад. Точнее скажу после вскрытия и получения результатов гистологии. Причиной смерти может быть практически любая из описанных мною ран, кроме раны на горле, которая, как я уже говорил, нанесена посмертно. Я свою часть осмотра закончил, господа, и умываю руки.
Врач подошел к яме, наполненной водой, и действительно стал мыть руки. То, что в этой яме несколько часов плавало тело убитой, его, по-видимому, нисколько не смущало.
Осип Григорьевич опустился на колени и стал внимательно рассматривать погибшую. Это была молодая девушка, одетая в ярко-голубое платье в белый горох. Платье задралось и обнажило грязно-белые, заштопанные в нескольких местах трусы. Девушка была боса.
– Документов при ней не было? – спросил следователя Цейзиг.
– Ни документов, ни кошелька, ни сумочки.
– Может сумка на дне?
– Может быть. Пошлите в поселок, пусть мужики выкачают из ямы воду, посмотрим.
– Мужики бесплатно воду таскать не станут.
– Тогда сами таскайте! – разозлился судейский. – Вон вас сколько, авось справитесь.
– Арвид, – обратился начальник КриПо к Перисильду, – сходи в Кадастик
[14], попроси мужиков помочь. Четверть им пообещай, что ли.
Перисильд не спеша двинулся к поселку.
– Мадам, – позвал следователь Ханзинг, – будьте любезны подойти ко мне, я вас формально допрошу. А вы, господа не стойте без дела, походите вокруг, поищите, может, чего-нибудь найдете. Господин Цейзиг, заставьте наконец своих людей работать.
Сыщики и чины местной наружной полиции разбрелись по округе. На месте происшествия остались только Якобсон, Тараканов, Цейзиг, врач, Ханзинг и следователь.
