– Ты о чем? – неуверенно спросила Магдалена.
Палач стукнул кулаком по спинке.
– Я, черт возьми, стар, но не глуп! Я не первый день занимаюсь врачеванием и понимаю, что означает кровь между ног. – Он показал мундштуком на Магдалену. – Барбара была беременна, и теперь у нее случился выкидыш. Если ребенок давно у нее в утробе, это может стоить ей жизни! Какой у нее срок? – Он развернулся и свирепо уставился на Георга. – Отвечай!
Тот вскинул руки.
– Точно я не знаю, клянусь. Месяца два или три.
– Три месяца, – сухо произнесла Магдалена. – Это был кто-то из артистов, в Шонгау, во время ярмарки. Он повалил Барбару в солому и овладел ею против ее воли.
– Дьявол, и вы говорите об этом только сейчас! – Старший Куизль сжал кулаки. – Я пытаюсь подыскать для Барбары мужа, и тут выясняется, что она давно беременна! Вы хоть подумали, каким позором это могло обернуться? Мы хоть и нечестивые, но так растеряли бы последние крохи уважения!
– Возможно, будущий жених принял бы ребенка за своего, – ответила Магдалена. – Так мы задумывали. Но теперь это не имеет значения. Ребенка больше нет, а Барбара при смерти. И все, что тебя беспокоит, это доброе имя семьи… Это тебе должно быть стыдно!
Еще никогда Магдалена не разговаривала с отцом в таком тоне. Но, вместо того чтобы поднять на нее руку, он обмяк на лавке. Все силы, казалось, покинули палача. Этот его облик ранил куда сильнее.
Георг, словно почувствовав, что должен оставить их наедине, тихо поднялся.
– Пойду-ка я тоже проведаю Пауля, – проговорил он. – А то Петер там что-нибудь еще натворит…
Они остались одни и какое-то время хранили молчание. Только и было слышно, как тикают часы в гостиной.
– Я всегда хотел как лучше, – прервал молчание отец. – Для тебя, для Георга и Барбары. С тех пор как матери не стало, мне столько всего приходится решать одному… – Он устало покачал головой. – Кто ж вас, женщин, разберет? Мама, да, она вас понимала. А я, старый осел…
Магдалена взяла его за руку и почувствовала, что та еще дрожит.
– Ты во многом поступал верно, отец. С Барбарой в том числе. – Она вздохнула. – Ты разве не понимаешь, почему мы не хотели тебе говорить? Иногда ты такой… такой гневливый…
– Твоя правда, – отец кивнул. – Может, оно и к лучшему. – Он чуть помедлил. – Этот юнец, который был вместе с ней в мешке… Я отослал его прочь. Но у меня такое чувство, что он вернется. Ты знаешь, кто это?
Магдалена слабо улыбнулась.
– Догадываюсь. Если я правильно поняла, он пришел с Барбарой к Вальбурге. Значит, она рассказала ему, что беременна. Думаю, они сблизились за последние дни.
– Хочешь сказать, какой-то прохиндей… – вспылил палач.
Но в этот момент открылась дверь процедурной и в коридор вышел доктор Гайгер. Его фартук был испачкан кровью, и вид у него был весьма серьезный. У Магдалены сжалось горло.
– Ну? – выдавила она и снова взяла отца за руку. Тот словно оцепенел.
– Думаю… – Доктор помолчал и вытер пот со лба. – Думаю, она будет жить.
Он неспешно развязал фартук и повесил на крюк у двери.
– Она потеряла много крови, а я, в отличие от многих моих коллег, не верю в целебную силу кровопускания. Но вино и покой вернут ей силы. Будет лучше, если я отправлю ее в лазарет при больнице Святого Духа. – Тут он нахмурился. – Правда, ребенка она потеряла. И неизвестно, сможет ли иметь детей в будущем.
Несмотря на это печальное известие, у Магдалены словно гора свалилась с плеч. Она знала, что Барбара в надежных руках. Вряд ли в Баварии нашелся бы врач лучше его. Гайгер помог Паулю, Симону и Еве, которая уже находилась в больнице. Барбаре он тоже поможет.
– Мы… мы вам крайне признательны, – произнесла она неуверенно. – К сожалению, наши скромные средства…
Гайгер отмахнулся.
– Когда я работаю в больнице, то денег тоже не беру. К тому же ваш супруг уже отплатил мне сполна.
Он усмехнулся, и Магдалена посмотрела на него в недоумении.
– То есть как? – спросила она.
– Ну, когда мы возвращались в Мюнхен, у нас была возможность поговорить. Доктор Фронвизер был очень взволнован после того, как я назвал ему имя Вальбурги. И мне показалось, что с ним что-то не так. Тем не менее он был еще в состоянии передать мне один трактат. Очевидно, он сам его написал.
Доктор вынул из кармана фартука исписанные листки. Магдалена сразу их узнала.
– Я успел просмотреть его записи и должен признаться, это весьма интересно. Их непременно нужно представить широкой публике. – Он почесал подбородок. – Хотя я решительно не понимаю, как вашего супруга угораздило отравиться дурманом. И почему у него в объятиях лежала эта обнаженная, замерзшая девушка… – Он с любопытством взглянул на Магдалену. – Может, у вас есть предположения?
– Хм, насчет обнаженной девушки я слышу впервые, – несколько неуверенно ответила Магдалена. – Но, уверена, этому найдется объяснение.
– Ладно, суть не в этом, – Гайгер пожал плечами. – Ваш супруг может остаться у меня в гостевой комнате, пока не поправится. Я уверен, ему есть что рассказать о своем трактате. У него, кажется, есть еще книга о микроскопах… Это все очень занимательно.
Тут он перевел взгляд на Куизля. Палач сидел с закрытыми глазами. Только теперь Магдалена заметила в его руке медальон.
Амулет с образом святой Маргариты.
Наверное, отец нашел его в доме Дайблера. Магдалена могла ошибаться, но ей показалось, что этот хмурый, далекий от религии великан возносил благодарственную молитву.
«Чудеса случаются, – подумала она. – Похоже, он и в самом деле стареет».
– А этот любезный господин, должно быть, тесть доктора Фронвизера? – спросил Гайгер. – Могу я спросить, каким ремеслом…
– Мой отец тоже просвещен в искусстве врачевания, – поспешно перебила его Магдалена. – У нас это семейное.
– Вот как? Семейное? – Доктор приподнял брови. – Любопытно. У нас тоже, – он показал на многочисленные портреты на стенах. – Гайгеры составляют династию врачей, чтобы вы знали. Уже не одно столетие.
Магдалена задумчиво посмотрел на портреты, эту длинную вереницу предков. Их лица терялись в полумраке коридора. Потом она улыбнулась, и голос ее звучал ясно и уверенно:
– Надеюсь, то же самое когда-нибудь скажут и про Куизлей.
Эпилог
Больница Святого Духа,
несколько дней спустя
Барбара открыла глаза. Солнце светило в больничное окно, и в воздухе пахло весной. В печи у двери потрескивали поленья, наполняя просторную комнату приятным теплом.
Дочь палача снова закрыла глаза. Она не обращала внимания на окружающий шум и запахи, на стоны и тихий плач кого-то из пациентов, редкий смех или случайные разговоры посетителей. Сейчас в лазарете лежало около дюжины больных. До вчерашнего дня среди них была и Ева. Девушки неплохо поладили. Ева рассказала, что хотела сохранить ребенка, но матушка Йозеффа в конце концов настояла на том, чтобы от него избавиться. Барбара почувствовала, как внутри что-то кольнуло. Рука скользнула к животу.
