Рядом с Куизлем сидел Филипп Тойбер, его давний друг из Регенсбурга. Он нахмурил лоб.
– Можно сколько угодно орать друг на друга, только это не поможет, – сказал он, обращаясь к пьяному Хёрманну. – Давайте лучше вместе найдем решение, пока нам в таверну красного петуха не подпустили.
Остальные молча покивали и уставились в свои кружки. Потом Бартоломей Куизль, сидящий в дальней части стола, сердито встряхнул головой.
– Черт возьми, как им вообще в голову могло прийти, что мы имеем какое-то отношение к этим убийствам? В чем только меня не обвиняли – и кровопийцей звали, и посланцем беды… Но подлым убийцей мне бывать еще не приходилось.
– Все дело в самих убийствах, – заметил Михаэль Дайблер. – Жертвы задушены, похоронены живьем, утоплены… Каждое из них похоже на казнь. А казнями занимаемся мы, палачи.
– Глупости какие! – проворчал Маттеус Фукс, рыжий палач из Меммингена, сидящий справа от Бартоломея. Это был гордый человек, который не терпел возражений. – Утопить кого-то может даже безмозглый пекарь. И мне еще ни разу не приходилось сажать кого-то на кол. Сейчас к таким способам уже не прибегают!
Его собратья из Ингольштадта и Нёрдлингена согласно поворчали. Только Конрад Неер улыбался, словно услышал плоскую шутку.
– Не вижу повода для веселья! – вскинулся Фукс.
– Прости, любезный братец, я ни в коем случае не хотел тебя обидеть, – ответил Неер, как обычно мягким, чуть елейным голосом. Он смахнул со лба тронутую сединой прядь волос и вздохнул. – Но это уже старая песня. Разве вам непонятно? Совершенно неважно, имеем мы отношение к этим убийствам или нет. Двенадцать палачей! – Он тихо рассмеялся и продолжил: – Один палач и тот приносит несчастье. А уж с дюжиной беда обрушится на целый город. Так рассуждают люди. Боюсь, обвинения прекратятся только в том случае, если мы распустим Совет.
– Это немыслимо! – Михаэль Дайблер с такой силой ударил по столу, что пламя на свечах задрожало. – Чтобы вновь провести такую встречу, придется ждать не один год. А нам еще многое следует обсудить!
– Может статься, что Совет уже начал распадаться, – едко заметил Иоганн Видман из Нюрнберга и огляделся с наигранным удивлением. – Что-то я не вижу нашего мастера Ганса. Он уже второй раз пропускает собрание.
Бартоломей Куизль, сидящий справа от Видмана, почесал бороду и повернулся к Дайблеру.
– Я тоже давно хочу об этом спросить. Куда он подевался?
Теперь уже все смотрели на мюнхенского палача.
– Я… не знаю, – неуверенно ответил Дайблер. – Он мне ничего не говорил.
– Ничего не говорил? Ну, в Нюрнберге, у меня на Совете, ничего подобного не случилось бы, – самодовольно заявил Видман. – Все участники были бы на местах, и я…
– Ай, да заткнись ты, хвастун! – оборвал его Куизль. До сих пор он молчал, но теперь с него было довольно. – Речь идет не про тебя, а про наше достоинство! – прорычал он. – Неер прав. Неважно, имеем ли мы отношение к этим убийствам, людям хочется возложить на нас вину. Просто потому, что мы палачи… – Он понизил голос. – Но в одном я с тобой согласен, Видман: мастер Ганс слишком много на себя берет. У него свои пути, и никто не знает, куда они ведут.
Куизль и сам раздумывал, почему мастер Ганс не появлялся на собраниях. Может, он снова разыскивал девушек с мануфактуры? Что же он замышлял? У Якоба появилось скверное предчувствие при мысли, что его собственная дочь сейчас на той самой мануфактуре, выслеживает неизвестного убийцу. Убийцу, которого связывало что-то с мастером Гансом. Куизль был в этом уверен.
Или он и есть этот самый убийца…
– Как знать, может, люди все-таки правы, утверждая, что убийца может быть одним из нас, – заметил Куизль со зловещей интонацией.
Остальные заворчали и стали сердито переглядываться.
– Довольно! – Дайблер вновь ударил по столу. – Черт возьми, Якоб, мы договорились, что не будем без веских причин подозревать никого из наших! Тем более что доказательств никаких нет. В городе и без того достаточно болтают!
– А я слышал, что ты умен, Якоб, – усмехнулся Видман и самодовольно пригладил бороду. – Ну так что? Может, ты уже знаешь, кто убийца? – Он широким жестом обвел присутствующих. – Если это один из нас, кто следующим отправится на эшафот? Ганс? Дайблер? А может, твой собственный брат? Ну, не молчи!
Бартоломей вскочил из-за стола. Казалось, он готов вцепиться Видману в горло.
– Пес, как ты смеешь оскорблять нашу… – начал он.
Но снова вмешался Дайблер.
– Прекратите! – закричал он. – Взаимные оскорбления не принесут никакой пользы! Давайте лучше…
В этот момент резко распахнулась дверь и в зал влетел Пауль. Он судорожно хватал воздух ртом, словно пробежал через полгорода. Его била дрожь.
– Дедушка, ты… надо срочно идти! – просипел мальчик.
– Замечательно! – съязвил Видман. – Теперь и внукам палачей можно прерывать заседание Совета.
Куизль не обратил на него внимания.
– Что случилось, Пауль? – спросил он с тревогой.
– Ма… мастер Ганс! – с трудом выговорил мальчик. – Он пришел к дому Дайблера. Наверно, ему что-то нужно от Барбары!
– Ха! Хоть кто-то научит девчонку манерам, – усмехнулся Видман. – Ему вполне можно… Эй!
Конрад Неер отвесил ему звонкую пощечину. В следующий миг палачи бросились друг на друга. Полетели кружки, стулья разбивались о головы и спины. Подмастерья тоже бросились в свалку, а Михаэль Дайблер тщетно пытался восстановить порядок.
Но Якоб ничего этого не видел. Они с Георгом уже мчались по улице.
* * *
Петер бежал, пригнувшись, к кладбищенской ограде и отчаянно озирался в поисках помощи.
Когда мастер Ганс столкнул Барбару в могилу, мальчика в первую секунду охватила паника, и он сбежал. Но любовь к тете пересилила страх. Он ведь поклялся защищать Барбару. Стать ее отважным рыцарем. Поэтому вернулся и, спрятавшись за дубом, стал наблюдать за происходящим. Когда палач принялся засыпать могилу землей, Петер понял, что должен как можно скорее привести взрослых, которые остановили бы этого безумца. Один он с мастером Гансом не справился бы.
Петер бросился к калитке, но, пробегая мимо церкви, заметил, что дверь западного портала чуть приоткрыта. Изнутри донесся грохот и тихая ругань. Похоже, в церкви кто-то был! Петер взлетел по ступеням к порталу, распахнул дверь и, к своему великому облегчению, увидел пономаря, занятого украшением алтаря. По всей видимости, старик уронил кубок и теперь с проклятиями наклонился за ним. Услышав скрип двери, пономарь оглянулся на Петера.
– А тебе чего надо? – проворчал он. – До следующей мессы еще пара часов. Давай, проваливай!
– Мне… мне нужна ваша помощь! – просипел Петер. – Моя тетя… она на кладбище. За ней погнался палач! Он столкнул ее в могилу и хочет убить!
