– Ваша честь, мы исходим из того, что на сегодняшний день
эти люди не имеют крыши над головой в течение примерно месяца. Получив по пять
тысяч долларов каждый, они смогут найти ее.
– Мало. Мистер Грин, вам слово.
– Слишком мало, – уточнил Мордехай. – Я смотрю на проблему
глазами жюри. Те же ответчики, то же незаконное действие, тот же состав
присяжных. Я легко получу по пятьдесят тысяч на человека.
– А на какую цифру вы согласитесь?
– Двадцать пять тысяч.
– Думаю, – Де Орио повернулся к Артуру, – вам стоит
раскошелиться. Разумная сумма.
– Двадцать пять тысяч долларов каждому из пятнадцати? – Под
нажимом обеих сторон невозмутимость Артура дала трещину.
– Совершенно верно.
Между представителями “Дрейк энд Суини” вспыхнула тихая, но
ожесточенная дискуссия. Было ясно: этот вопрос фирма с адвокатами не обсуждала.
Гэнтри взирал на происходящее с абсолютным равнодушием – не о его деньгах шла
речь. Положение же моих бывших коллег осложняла “Ривер оукс”: если они не
достигнут компромисса с нами, компания тоже предъявит им иск.
– Хорошо, мы заплатим по двадцать пять каждому, – с
достоинством объявил Артур, и из сейфов “Дрейк энд Суини” улетучилось еще
триста семьдесят пять тысяч.
Мудрость судьи заключалась в том, что ему удалось сломать
лед, сделать ответчиков более покладистыми. Под начавшийся шорох банкнот можно
будет все уладить.
В прошлом году за вычетом моей зарплаты и премий и с учетом
накладных затрат я принес фирме около четырехсот тысяч долларов, которые
благополучно поделили между собой компаньоны. А ведь в фирме работали восемьсот
таких, как я.
– Джентльмены, перед нами стоят два вопроса. Первый –
удовлетворение исковых требований. Второй – выбор дисциплинарных санкций по
отношению к мистеру Броку. Проблемы представляются мне взаимосвязанными. Наша
встреча подошла к такому моменту, когда я считаю целесообразным переговорить с
каждой из сторон с глазу на глаз. Начнем с представителей истца. Мистер Грин,
мистер Брок, прошу в мой кабинет.
Через боковую дверь мы прошли в отделанную прекрасными
дубовыми панелями небольшую комнату. Судья снял торжественное облачение и
попросил секретаршу принести чаю.
Когда она скрылась за дверью, Де Орио обратился к нам:
– Налицо определенный прогресс, джентльмены. Однако, мистер
Брок, должен заметить, поданная на вас жалоба – дело серьезное. Вы понимаете –
насколько?
– Думаю, да, ваша честь.
Судья хрустнул суставами пальцев и принялся мерить шагами
кабинет.
– Лет семь, а может, восемь назад один юрист в округе
выкинул подобный трюк. Уволился из фирмы, прихватив кипу разоблачительных
материалов, которые таинственным образом оказались потом в другой конторе – той
самой, что по невероятному стечению обстоятельств приняла его на хорошую
должность. Имя вот только никак не могу вспомнить.
– Маковек. Брэд Маковек, – подсказал я.
– Вот-вот. Знаете, чем все кончилось?
– Его на два года лишили лицензии.
– На то же рассчитывают и они в вашем случае. – Последовал кивок
в сторону зала.
– Это невозможно, судья, – вступился за меня Мордехай. – На
два года мы никогда не согласимся.
– А на сколько же?
– Максимум на шесть месяцев, и без всякого торга. Слушайте,
Де Орио, они перепуганы до смерти, вам это известно. Они в страхе, но мы-то –
нет. Чего ради нам тогда мировая? Я предпочту разговаривать с присяжными.
– О присяжных забудьте. – Де Орио остановился и заглянул мне
в глаза: – Вы согласны на шесть месяцев?
– Да. Но они должны заплатить.
– Сколько? – обратился судья к Мордехаю.
– Пять миллионов. От жюри я получу больше.
В задумчивости почесывая щеку, судья направился к окну.
– Сдается мне, жюри вам даст именно пять.
– Жюри даст мне двадцать.
– Кому пойдут деньги?
– Это будет настоящий кошмар, – признался Мордехай.
– Сколько составит ваш гонорар?
– Двадцать процентов, половина отправится на счета фонда, в
Нью-Йорк.
Де Орио возобновил хождение по кабинету.
– Шести месяцев мало.
– Это единственный ответ, который мы можем дать, – отрезал
Мордехай.
– Хорошо. Теперь мне нужно переговорить с ними.
* * *
Наша беседа с Де Орио длилась не более пятнадцати минут,
противник провел в кабинете у судьи по крайней мере час. Речь, естественно, шла
о деньгах.
Мы с Мордехаем пили кока-колу в вестибюле, мимо нас в погоне
за клиентами и справедливостью проносились озабоченные адвокаты. Кое с кем
Мордехай обменялся приветствиями, я знакомых не приметил. Юристам крупной фирмы
в здании суда просто нечего делать.
Служитель пригласил нас в зал. У Де Орио был утомленный вид,
представители “Дрейк энд Суини” и вовсе выглядели изможденными. Мы заняли свои
места.
– Мистер Грин, я только что закончил разговор с адвокатами
ответчиков, – оповестил судья. – Вот их последнее предложение: три миллиона
долларов и дисквалификация на год.
Не успев толком устроиться в кресле, Мордехай вскочил:
– В таком случае мы потеряли время попусту. – Он подхватил
кейс и устремился к выходу, я – за ним. – Извините, судья, у нас есть и другие
дела, – бросил Мордехай на прощание.
– Вы вправе заняться ими, – устало ответил Де Орио.
Глава 38
Я открывал дверцу машины, когда запищал мобильный телефон.
Звонил Де Орио.
– Хорошо, судья, мы будем через пять минут, – ответил я.
Узнав о звонке судьи, Мордехай расхохотался. Он заставил
меня зайти в туалетную комнату на первом этаже суда – помыть руки. Подчеркнуто
медленно мы поднялись на второй этаж. Грину хотелось помучить их ожиданием.
