— Никак вы собственное расследование проводите, господин Бессмертный? — донесся сверху, с дамбы, язвительный голос. Оглянувшись, Арсений увидел письмоводителя. — Что, не доверяете нам?
— Вот подумал: уж не сторож ли этот злодей? Ничего, говорит, не слышал, а знает, как душить.
— Да кто не знает, как курицу, перед тем как голову ей свернуть, за шею взять, чтобы не дергалась? А чем человек от птицы отличается? — заговорил приободрившийся с появлением помощника следователя сторож.
— Допрашивали мы вчера Ефима — вины его в этом нет. След убийца оставил, босиком он был, и ступни его значительно больше, чем у сторожа. Для нас задачка — зачем бы ему без обуви на преступление идти?
— Может, не убийцы это след?
— Возможно. Поднимайтесь — американский суд Линча у нас не приветствуется.
Арсений поднялся на дамбу, подошел к письмоводителю. Тот сразу поинтересовался, искоса взглянув, хитро при этом прищурившись:
— Что вы тут делаете? Почему не на похоронах?
— Похоронили уже Анну, а на поминальный обед я решил не оставаться.
— Почему же?
— Желание у меня такое! — резко ответил Арсений. Письмоводитель-крючкотворец его раздражал. По статусу ему положено вести протоколы допросов и прочие документы составлять, так что он совал нос не в свое дело. — Хочу побыть в одиночестве. Не возражаете?
— Упаси господи! Идите, переживайте, сколько вам будет угодно, не смею задерживать!
— Честь имею! — бросил на прощанье Арсений.
Когда он отошел на пару шагов, письмоводитель его окликнул:
— Господин Бессмертный!
Арсений недовольно оглянулся.
— Может, искали вы чего? Обронили что-нибудь? — Письмоводитель улыбался, а его взгляд словно просвечивал Арсения.
— Ничего я не терял!
— Это я так, к слову пришлось. Идите с Богом!
Разговор с письмоводителем не понравился Арсению. «Скользкий тип! Он подозревает меня? Да как он смеет!»
Арсений, придя во дворец, приказал попавшемуся на глаза лакею Проше принести водки и закуски. Тот вернулся с графином водки и солеными огурцами на тарелке.
— Похоже, у меня стало правилом напиваться каждый день, — грустно произнес Арсений и налил полстакана водки. Вечер только начинался.
Арсений проснулся от того, что ему трудно было дышать; казалось, окружающая темнота давит, словно он находится в гробу. Он задыхался, хотя окно было открыто настежь — небывалая дневная жара, отсутствие ветра способствовали духоте ночи.
«Господи, как же Аня там?» — ужаснула мысль, и сердце Арсения мучительно сжалось.
Недавние события промелькнули подобно картинке калейдоскопа, только картинки эти были страшные. Умиротворенное красивое лицо Ани, словно спящей, с бумажным венчиком на лбу, в окружении множества цветов, на жутком деревянном ложе, ставшем ее последним пристанищем. На освобожденный от цветов гроб пала оббитая черным шелком крышка, скрыв навсегда облик любимой. Ужасный звук заколачиваемых в крышку гроба гвоздей, прямоугольная яма, на дне ее гроб, в нем — Аня!
— Она там, а я — здесь! — в отчаянии воскликнул Арсений, вскочил с кровати и, бросившись к платяному шкафу, вытащил оттуда саквояж.
На дне саквояжа он нащупал револьвер «Смит-Вессон», подаренный ему отцом, и достал его. Зачем он привез сюда револьвер, Арсений и сам не знал, но теперь он мог пригодиться. Он поднял тяжелый длинноствольный револьвер, взвел курок и приставил револьвер к виску.
«Убью себя, а негодяй, убивший Аню, будет жить на белом свете? Любимая останется неотомщенной?» Его рука дрогнула, дуло револьвера опустилось, целясь в пол. И тут его ошеломила мысль: «Аня — чистая, безгрешная, ей уготованы райские чертоги, а я, оборвав нить своей жизни, лишу себя возможности встретиться с ней в потустороннем мире, если он существует! Ведь я наверняка окажусь в аду. Похоронят без отпевания, за оградой кладбища, как собаку».
Мысли Арсения пошли по иному пути. «Анечки больше нет, а на земле будет жить негодяй, который сотворил с ней это! Было бы справедливо найти его и наказать своею рукою! Но где его искать? Как получить подсказку, если убийца известен только Анечке, а она уже ничего не скажет?» Тут ему вспомнились статьи известного писателя Конан Дойла о спиритизме, возможности общения с духами.
«Почему не скажет? — загорелся он идеей. — Ведь известны случаи, когда с помощью медиума на спиритических сеансах духи умерших называли имя убийцы!»
Арсений ощутил прилив сил и желание незамедлительно действовать. Однако время давно перевалило за полночь, за окном царила густая темень, и ему все же придется дождаться утра. Он прикинул, что даже с помощью Василия Васильевича сможет добраться до Киева не меньше чем за два дня. А еще придется потратить какое-то время на поиски настоящего медиума, не шарлатана.
Арсений приуныл: на все это потребуется много времени, и неизвестно, удастся ли вызвать дух Анечки и узнать имя ее убийцы. Если бы это было так просто, в штате полиции обязательно состояли бы медиумы. Зашевелились смутные воспоминания детства, не даваясь, ускользая. Перед ним на стене висело зеркало, и в нем он увидел себя с перекошенным лицом, расширенными зрачками и со взведенным револьвером в руке. И он вспомнил!
Тогда Арсений учился в младшем классе гимназии. Он услышал разговор старшей сестры и ее подруги, намеревавшихся в рождественскую ночь устроить гадание на зеркалах, и ненароком проговорился об этом родителям. Те запретили сестре покидать дом, заявив, что с помощью подобных гаданий можно не о суженом узнать, а вызвать беса. Нельзя искушать судьбу, а суженого они увидят в свое время, и не в зеркале. Сестра очень обиделась на Арсения, и он из-за этого сильно переживал. Маменька его успокоила, сказала, что он правильно поступил, тем самым помог сестре избежать беды. Еще она сказала, что с зеркалом надо обращаться очень осторожно, так как оно имеет страшную скрытую силу. Он тогда поинтересовался, зачем завешивают материей зеркала, когда в доме покойник.
— Существует поверье, что зеркало в течение сорока дней после смерти человека является дверью в загробный мир. И закрывающая зеркало материя служит преградой для духа покойника, способного проникнуть туда через эту дверь.
Арсения озарила новая идея: «Если это так, то есть возможность увидеть Аню, пусть в виде призрака, фантома, но это будет ОНА! И она назовет имя своего убийцы!»
Арсений гнал от себя мысли, что после смерти Аня принадлежит уже не человеческому роду, а потустороннему миру, о котором ничего не известно. И даже если ему удастся вызвать фантом Ани, это может быть лишь безмолвное светящееся облачко.
— Ну и пусть! — упрямствовал Арсений. — Все равно я должен попытаться с ней увидеться!
Размышляя над этим, он неожиданно для себя заснул.
