— С севера.
Прозвенел гонг к ужину, и я чуть не подпрыгнула от неожиданности.
— Ура! Умираю от голода! — бросила я, отшвыривая подушку. — Спасибо за урок, Анна. Все было великолепно. Увидимся за ужином!
Наверное, это было похоже на бегство испуганного кролика, но Анна и Солис все-таки оставили меня в покое, хотя всю дорогу по коридору я чувствовала на себе их взгляды. Сбежав по лестнице, я помчалась в столовую.
Неужели я до сих пор обладаю силой? Той самой, наследственной силой? Неужели она до сих пор осталась такой же, какой была? Нужно ее прятать. Я прекрасно это понимала, но стоило мне об этом подумать, как в глубине души вдруг вспыхнуло незнакомое, яростное желание вновь испытать эту силу, последовать за ней, изучить ее пределы.
Я не могла. Не могла. Не смела. Ничего хорошего из этого не выйдет — я знала это на собственном опыте, видела своими глазами. Нужно быть очень-очень сильным человеком, чтобы справиться с таким могуществом. А я никогда не была сильной. И никогда не буду.
Словно в тумане, я заняла свое место на длинной лавке. И все-таки это ощущение было... магическим. Волшебным.
Глава 13
— Что? Работу? Постоянную работу? Но зачем? — спросила я. На следующий день после урока медитации Солис согласился учить меня настоящему чародейству, а не только названиям удивительных предметов восхитительного окружающего мира. Вообще-то я все еще была зла на него за то, как он отшил меня в самом начале, и до сих пор не могла сказать, что на все сто процентов приняла условия здешней игры, но... С другой стороны, знать обо всей этой магии и своей собственной силе все-таки лучше, чем не знать.
Если я буду понимать, с чем имею дело, то смогу гораздо лучше контролировать, защищать и прятать свое могущество. Тем более что мое неведение тоже не слишком преданно мне служило. Не так-то просто постоянно подавлять свое сознание, хотя на протяжении долгих столетий я старательно избегала всякой магии, кроме самой элементарной. Но теперь я чувствовала невероятное искушение, могучий зов, которому не могла противиться, хотя и боялась до смерти.
Но работа? Солис улыбнулся.
— Это часть нашей обычной практики. Ежедневная рутина, так сказать. Каждый день вставать и делать свое дело. Притираться к окружению. Учиться играть с другими людьми. Иными словами, выполнять свои обязанности во внешнем мире.
Я даже не пыталась скрыть своего отвращения.
— Слушайте, да я тут переделала горы разной работы. С тех пор, как я сюда приехала, я пахала на вас, как последняя рабыня.
— И мы по достоинству это оценили, — с улыбкой ответил Солис. — Однако работа вне этого места станет важным шагом на пути твоей интеграции в настоящий внешний мир, а не в привычный тебе узкий мирок неограниченного времени, денег и друзей, столь же пустых и эгоистичных, как ты сама.
Теоретически, нужно было резко его осадить, но практически у меня не хватило на это духу. Поэтому я только зубами скрипнула.
— Тебе ведь раньше доводилось работать? — спросил Солис.
— Да, конечно, — ответила я. Интересно, работа управляющей борделем в Калифорнии в пятидесятые годы XIX века считается? Тогда я заработала целое состояние. А в тридцатые годы прошлого века я работала моделью у одного французского дизайнера. Но, похоже, Солис говорит о какой-то другой работе.
Вздохнув, я попробовала переменить тактику.
— Честно говоря, я надеялась, что вы просто взмахнете палочкой и преобразите меня до неузнаваемости.
Солис коротко рассмеялся, а потом сказал:
— Видишь ли, Настасья, похоже, ты обладаешь необычайно сильными возможностями. Вот почему так важно, чтобы ты научилась правильно ими пользоваться.
Наверное, я могла бы сказать: «Да ну, бросьте!» или что-нибудь вроде этого, но меня слишком распирало от волнения и гордости.
— Я хочу тебя учить, — продолжал Солис, — но тебе придется смириться с тем, что я буду делать это по-своему. Не потому, что у меня мания контроля, а потому что на опыте знаю: именно так я смогу самым лучшим образом научить тебя всему необходимому. Поэтому повторяю: ты должна найти себе работу за пределами нашей фермы. Так делают все, кто приезжает сюда в первый раз. Предпочтительно выбрать работу с минимальной оплатой. Что-нибудь неквалифицированное — нам нужна работа ради работы, а не ради большой зарплаты или удовлетворения своего эго. Я слышал, в местной библиотеке требуются помощники, чтобы расставлять книги.
Я в ужасе уставилась на него.
— А теперь поезжай и найди работу, — сказал он. Голос его был добрым, но глаза смотрели строго.
Несмотря на всю мою необъяснимую силу, я оставалась для него занозой в заднице, и он не мог скрыть своих сомнений. На этот раз я не стала тешить себя мыслью о том, что очень скоро я окажусь настолько крутой, что Солис с радостью смирится с моими фокусами. Кто его знает, как там получится.
Вздохнув, я вышла из класса и поплелась в дом. Там Эшер выдала мне список покупок, которые нужно было заодно приобрести в городе, и я пошла к своей машине.
В «Ужинах от Сильвии» на трассе меня наняли без вопросов. Даже странно, что я умудрилась прожить больше четырехсот лет и при этом ни разу не работала официанткой или подавальщицей в баре. Но ведь это, наверное, не очень сложно? Люди заказывают еду, ты приносишь им еду. Готовить не надо, даже с кассой иметь дела не придется. Не работа, а мечта!
Первый час был потрачен на изучение того, как тут все устроено.
Второй час оказался унылой зубодробительной документальной драмой о том, какой кошмар творится в час пик в грязной забегаловке.
Я уволилась на две секунды раньше, чем они меня выставили, и гордо удалилась, даже не попробовав лимонного пирога с меренгами.
Вернувшись в свою машинку, я остановилась возле «Стоп энд Шоп», где купила замороженный ежевичный коктейль, пару пакетиков пончиков и коробку «Динг Донгз». Потом снова села в машину и стала обдумывать свой следующий шаг, наслаждаясь едой, не обремененной никакой полезной органикой или, прости Господи, клетчаткой.
Было два часа дня. А я была по-прежнему безработной.
Внезапно я подумала об Иннокенсио — даже нет, не подумала, а словно увидела, как он сидит в темном, прокуренном роскошном ресторане. Он бы непременно заказал улиток и закурил бы, заканчивая второй или уже третий мартини. Официант или официантка, как обычно, суетились бы вокруг, предупреждая каждое его желание. Инки был таким элегантным, стройным и гибким, он носил великолепные шелковые рубашки и отлично сшитые брюки. У него были густые волосы, такие черные, что отливали синевой, и безупречная кожа оттенка нежной карамели. Я знала, какими твердыми и жестокими могли быть его великолепно очерченные, немного полные губы. Инки был ужасно забавным, он всегда отпускал едкие замечания обо всех посетителях ресторана.
