– Я ненавижу мулл! – объявил он. Шахин бросился в свою спальню за каким-то документом и принялся читать вслух на английском со своим южным акцентом, растягивая гласные, и очень эмоционально. Похоже, что этот документ был написан каким-то антимусульманским лобби за пределами Ирана.
– Где вы это нашли? – спросила я у него.
Он ответил, что на запрещенном сайте в Интернете, и добавил, что легко обходит установленные Ираном системы ограничения доступа через сервер-посредник.
Если судить по Шахину, то у иранского правительства серьезные проблемы. У него в голосе слышалась почти неконтролируемая ярость. Слушая его, я вспомнила про серьезные митинги протеста, которые прошли в Тегеране в прошлом году. Они снова начнутся вскоре после того, как мы уедем из Ирана, это будет часть «арабской весны», состоявшей из восстаний в соседних странах.
Но в это время самым насущным вопросом был: а где бы мы хотели поесть? Шахин хотел сесть в машину и куда-то поехать на всю ночь. Я возразила, что мы только что поели в кулинарной школе наверху, и тут перед нами стояло множество закусок – кухонный стол был буквально заставлен гранатами, виноградом, семечками подсолнуха и арахисом.
– Но это не ужин, – заметил Шахин. – Мы должны поужинать.
Мы с Крэйгом переглянулись и оба подумали одно и то же. Если здесь незаконно употреблять спиртное, то садиться за руль после употребления спиртных напитков должно быть в два раза более незаконно, не так ли?
– Не дурите, – сказал Шахин. – Я должен, просто должен пригласить вас поужинать!
А как насчет его родителей? Они не будут о нас волноваться?
Шахин скрестил руки на груди и сказал, что просто не примет отказа. Он планировал это с тех самых пор, как узнал о нашем приезде! Мы посмотрели на господина Солтани. Он безучастно кивнул и пожелал нам хорошо провести время. Госпожа Солтани ушла наверх смотреть свои мыльные оперы. Мы робко сели в новый большой седан «Хендай» Шахина, и он отвез нас в пиццерию, которая, к счастью, находилась всего в нескольких кварталах. Она напомнила мне ресторанчик, копирующий «Пицца Хат» в Центральной Азии. Безвкусные пироги и невдохновляющий салат-бар бледнели в сравнении с той едой, которую готовила мать Шахина.
Вместо пива или арака мы пили вишневый шербет – напиток, который обычно делается из свежих фруктов. Они должны какое-то время потомиться, но в пиццерии его наливали из торгового автомата в виде фонтана-диспенсера. Женщины, которые время от времени поправляли свои головные платки, сидели с напряженными спинами вместе с детьми и мужьями. Мы придерживались безопасных разговоров. Шахин признался в своей любви к иранской поэзии, обещая подарить Крэйгу томик Хафиза, его любимого поэта, на могиле которого мы уже побывали во время этого путешествия. Шахин также говорил про футбол и свою работу инженера, постоянно ерзал и вставал, чтобы взять себе еще шербета. Мы стали спорить, кто оплатит счет. Победил Шахин, затем объявил, что отвезет нас назад в нашу гостиницу.
Когда мы собрались уходить, я возразила, что мы вполне можем взять такси.
Шахин резко остановился и в недоумении уставился на меня.
– Но это мой долг – отвезти вас домой! – воскликнул он.
Когда мы ехали по темным улицам, он включил на полную мощность стереосистему и подпевал, не попадая в ноты, под песню Глории Гейнер «Я буду жить». При приближении к узкому переулку у гостиницы мы попросили его остановиться у края тротуара – остаток пути мы пройдем пешком. Но он даже не хотел об этом слышать.
– Он не очень узкий! Не говорите мне таких вещей!
Шахин медленно проехал по узкой улочке и высадил нас прямо перед входом в гостиницу. Попав в наш номер, мы вздохнули с облегчением.
* * *
Путешествуя по Шелковому пути, мы видели, как глубоко западный фастфуд проник в так далеко расположенные культуры. Но навязчивая идея Ирана с гамбургерами и пиццами превосходила любовь к ним его соседей и, возможно, даже Америки. Заведение, где подавали пиццу, в которое нас возил Шахин, было одним из сотен в Иране, они встречаются так же часто, как кебабные и пекарни. В Иране запрещена работа международных сетей, и предпринимали, занимающиеся малым бизнесом, получают хорошую прибыль от ресторанов быстрого питания. В Ширазе мы зашли в ресторан под названием «Пицца Гамбургер 101», чтобы посмотреть, что там подают. Мы получили бисквит, поверх которого лежали вялый безвкусный кусок сыра и имитация ветчины. Томатный соус был простым кетчупом, который посетители выдавливали из пластиковых пакетов на конечный продукт.
В Исфахане, после того как мы долго наслаждались кебабами и хорештами, Крэйгу захотелось гамбургер. «Я слышал, что у них хорошие гамбургеры», – сказал он о ресторанчике в расположенной неподалеку гостинице, но не мог вспомнить, кто ему это сказал. Я согласилась, хотя и несколько неохотно, но решила, что сама закажу персидские блюда, а Крэйг пусть удовлетворяет свое желание. Но когда мы сели за стол и развернули меню, я замерла на месте – в ресторане предлагалась только западная еда.
– Если уж мы должны съесть что-то в западном стиле, то давай найдем что-нибудь местное, – настаивала я. Крэйг был голоден и не хотел тратить время, разгуливая по улицам в поисках еды, тем более что поиск места может занять несколько часов, если в этом деле участвую я. А он уже много недель ест жаркое с рисом, добавил он. Почему немного не разнообразить меню? Но я ответила, что пишу книгу о еде и не собираюсь писать про ужасную еду в гостинице.
Крэйг с неохотой согласился, и мы вернулись на улицу. Конечно, нам попадалось много мест, где готовили пиццу и гамбургеры, но я не могла заставить себя войти ни в одно из них. Наконец мы нашли заведение, где подавали сэндвичи с кебабом, которое казалось в достаточной степени иранским. Крэйг ворчал, когда мы ели сэндвичи с куриным кебабом, с соусом для салатов «Тысяча островов». Он имел право жаловаться. Еда была отвратительная.
Позднее, когда мы встретились с господином Саджаром, он спросил нас, чем мы пообедали. Крэйг упомянул, что хотел пойти в ресторан в дорогой гостинице.
– О, вы имеете в виду «Abbasi»? – спросил наш гид. – У них лучшие гамбургеры в Иране!
Помимо гамбургеров и пиццы, магазины нелегально импортируют западные товары, например «Нутелла», «Чоко Пай» и шоколадный сироп «Хершис», которые иногда выставляют на вращающихся полках в витринах магазинов. Всемогущие компании по производству напитков – «Кока-Кола» и «Пепси» – смогли обойти эмбарго и превратили иранскую молодежь в любителей содовой воды. На улице я даже нашла пиратскую копию DVD Джейми Оливера, которая продавалась чуть дороже доллара. В кулинарной школе я тоже видела очарование Западом. Если не считать жареную курицу с шафраном госпожи Солтани, то ее программа включала сэндвичи с ростбифом и буханки хлеба в европейском стиле.
