– Можно постучать в дверь – они обязаны выпустить нас по нужде.
– Давай посмотрим, нет ли здесь какой нибудь параши…
Напарники продолжили поиски, старательно обходя лежавших на полу людей, которых здесь набиралось еще человек пять.
Параши найти не удалось, зато в одном из углов они обнаружили двухсотмиллиметровую трубу, уходившую под наклоном скорее всего за борт. Поднимавшийся от нее запах указывал на ее назначение, вдобавок в полутора метрах над трубой торчал вентиль.
Когда Джек его повернул, из вентиля потекла вода. Это открытие обрадовало напарников, ведь можно было утолить жажду, однако вода оказалась соленой.
– Морская, – сказал Джек, лизнув мокрую ладонь.
– Давай еще поищем, здесь должна быть пресная вода.
И хотя Джек не очень верил в успешность поисков, Рон нашел еще одну водопроводную трубу. Она была тоненькой и вместо мощного вентиля оканчивалась узеньким соском, однако, когда Рон повернул кран, из него тонкой ржавой струйкой полилась пресная вода.
Не обращая внимания на ее привкус, приятели напились вдоволь и почувствовали себя значительно лучше, в голове прояснилось, и они стали вспоминать.
– Я помню, что положил в правый карман пачку презервативов, – вспомнил Рон. – Правда, початую…
А тут, – он похлопал себя по поясу, – даже карманов нет.
– А у меня… Рон! Где наши деньги?! – всполошился Джек и стал хлопать себя по отсутствующим карманам. – Нет денег, Рон! Нет денег и чеков тоже нет! Рон!
Джек смотрел на друга такими сумасшедшими глазами, что тот неожиданно расхохотался. Вскоре к нему присоединился и сам Джек, и это безумие продолжалось до тех пор, пока оба окончательно не обессилели.
Когда снова смогли говорить, Рон сказал:
– Какие деньги, Джек, они нам даже трусов не выдали, едем в трюме, как рабы…
Джек пристально посмотрел на Рона.
– Кажется, я попал в самую точку, а, Джек?
– Боюсь, что так.
– Значит, мы едем на какую-нибудь хлопковую плантацию? – На Цитрагоне выращивают хлопок?
– Откуда я знаю? – Джек пожал плечами. – Вряд ли рабский труд используют легальные производители.
– Тогда наркоторговцы. Мы будем возделывать какую-нибудь ботву, содержащую камидин. И умрем с киркой в руках…
62
Какое– то время они молчали, привыкая к своему новому статусу. Стучать в дверь не решились -что-то подсказывало им, что ни к чему хорошему это не приведет. Тем временем стали оживать попутчики.
Они стонали, таращили глаза на белые пятна иллюминаторов и поднимались на слабые ноги, чтобы с ударом очередной волны в борт судна снова упасть.
Джек и Рон начали всех организовывать, поясняя, где в трюме туалет и где пресная вода. Туалетом интересовались немногие, а вот пили помногу, из-за того, что вода шла тонкой струйкой, самые нетерпеливые пытались устроить потасовку, но Рон быстро навел порядок. С ним никто не спорил, почему-то их с Джеком все приняли за каких-то руководителей.
– А куда мы едем, сэр? – спросил один из узников, обращаясь к Джеку.
– Я не знаю, приятель. Я заперт, как и ты.
По глазам вопрошающего было ясно, что он не поверил. На смену одному приходил другой, и все задавали одни и те же вопросы: куда везут, зачем и как долго это продлится.
Еще через пару часов, после того как все по нескольку раз напились и воспользовались туалетом, встал вопрос о еде.
– Как ты думаешь, может, все же постучать в дверь? – спросил Рон.
– Если посчитают нужным покормить нас, они это сделают, но если это в их планы не входит, а рабы начнут вести себя нагло, нас могут наказать.
– Согласен, – вздохнул Рон. Он и сам понимал все это, однако есть все равно хотелось.
– Я слышал, вы говорили о наказаниях? – произнес один из узников, подходя ближе.
– Вы позволите? – Он присел рядом с Роном. – Так вот, если вы считаете, что нужно кого-то наказать, можете начать с меня.
– С чего это вдруг? – удивился Джек.
– Понимаете… У меня предчувствие, что я окажусь первой жертвой.
– Не провоцируйте охрану, и все будет в порядке.
– Это не поможет. – Незнакомец грустно улыбнулся. – Знаете, когда мужчины попадают в экстремальную ситуацию, вот как у нас сейчас, или оказываются в тюрьме, в них просыпается инстинкт насилия. Вроде бы все сидят по своим местам и ведут себя корректно, но потом какое-то одно слово, один жест приводит к тому, что все бросаются на выбранную жертву и жестоко ее насилуют… Вот я и подумал если уж это так необходимо, то пусть этой жертвой стану я…
Незнакомец закончил свою речь, с грустной улыбкой глядя на обалдевших Рона и Джека.
– Знаешь, приятель, если ты сейчас встанешь и уйдешь, я сделаю вид, что тебя не слышал, – произнес Рон тоном, не предвещавшим ничего хорошего.
– Извините меня…
Попутчик поднялся и, понурив голову, поплелся прочь.
63
Долго ждать перемен не пришлось. Спустя четверть часа дверь со скрежетом отворилась и в проеме появился человек с короткоствольным автоматом в руках.
– Все живы? – спросил он, заглядывая внутрь.
Ответа не последовало, узники поднялись с пола и настороженно смотрели на вооруженного человека.
– Ладно, дерьмоеды, выходи на палубу!
Такое приглашение лишь отпугнуло пленников, они стали пятиться в глубь трюма, под защиту Джека и Рона. Напарникам пришлось подать пример и первыми выйти из трюма на горячую, нагретую полуденным солнцем палубу. Там их ждали еще с полдюжины вооруженных людей, выглядевших как настоящие пираты – они не слишком заботились о чистоте одежды и внешнем виде. Вместе с тем пальцы их твердо лежали на спусковых крючках, и было ясно, что они не позволят пленникам никаких вольностей.
– Построиться в одну шеренгу!
Из всех, кто сидел в трюме, только Джек и Рон знали, что такое шеренга. Остальным изрядно досталось, пока они поняли, что от них требуется.
С разбитыми носами и ссадинами на скулах, они выстроились на палубе, вздрагивая от каждого окрика.
– Я капитан Йорк! – громко объявил человек, от дававший команды. – Я занимаюсь торговлей живым товаром, а попросту – рабами. Вы и есть мои рабы, и я волен решать – жить вам или умереть!
Капитан сделал паузу, упиваясь собственной значительностью. Было видно, что подобные митинги он устраивает перед каждой партией несчастных – у остальных членов команды на лицах была написана скука, у капитана же, напротив, от волнения подрагивали ноздри и горели глаза.
– Идти до конечной цели нашего плавания – пустынного острова – осталось совсем немного: нынешний вечер и ночь, однако я требую беспрекословного выполнения моих распоряжений, за неповиновение – смерть.
