– Я и не обращаю.
– Хорошо, – улыбнулась она, – я просто так, на всякий случай. Видишь ли, тут, в Кольце, мы редко имеем дело с тринадцатыми. Когда они появляются время от времени, мы просто их высылаем. Отправляем в Симаррон или Танану. Иисусленд – очень подходящее место, чтобы сплавлять туда все, чему не место на твоем заднем дворе. Ядерные отходы, экспериментальные нанотехнологии, новаторское растениеводство. Республика за долю малую избавляет нас от необходимости разбираться со всем этим.
– Я знаю.
– Ну да, ты же имел дело с парой-тройкой беглых из Симаррона, да?
– С шестерыми. – Он призадумался. – С семерыми, если считать Эрика Сандерсена в прошлом году. Но он сбежал еще по дороге в Симаррон, а в самом поселении даже не бывал.
– О да, этого я помню. Мужик, который закоротил автокоптер, верно?
– Верно.
– И ты его поймал?
– Нет, – коротко сказал Марсалис. Эрик Сандерсен погиб под шквальным автоматным огнем на улицах Миннеаполиса. Стандартное полицейское оружие, стандартная же тактика; видимо, его по ошибке приняли за местного наркодилера. Карл шел тогда по ложному следу в Хуаресе. Он вернулся домой, заработав суточные за командировку и несколько неглубоких порезов от опасной бритвы – неправильно выбрал бар для распросов. – Этого я упустил.
– Да? – Ровайо уцепилась за перила. – Ну ладно, это ничего не меняет. Все равно мы тут не привыкли к обществу ребят вроде тебя. У Койла довольно обычное для Штатов Кольца мнение, что так и должно быть. А уж учитывая тот ад, который Меррин устроил на корабле… Короче, Койл просто коп, который не хочет снова увидеть кровь на улицах города.
– Ты пытаешься за него извиниться? В этом все дело?
Она скорчила гримаску:
– Я пытаюсь сделать так, чтобы вы двое не поубивали друг друга прежде, чем дело будет сделано.
Он посмотрел на нее и поднял бровь:
– Могу тебе гарантировать, что Койл меня не убьет.
– Ага. – Она кивнула, и выражение ее лица сделалось жестким. – Ну так вот, к твоему сведению, он мой напарник. Если что, я не буду стоять в стороне.
Он некоторое время переваривал это, ожидая продолжит ли она или уйдет, оставив его размышлять об угрозе. Когда она больше ничего не сказала, он вздохнул:
– Ладно, Ровайо, твоя взяла. Возвращайся и скажи своему хорошему, честному, сострадательному напарнику-копу, что, пока он будет прикусывать язык каждый раз, когда соберется сказать слово мутант, я его не трону.
– Да уж. Извиняюсь за это слово.
– Извиняться незачем, не ты же его сказала.
Она поколебалась:
– Это слово нравится мне ничуть не больше, чем тебе. Просто, говорю же, мы тут…
– Да, я понял. Вы тут нечасто имеете дело с такими, как я, поэтому Койл привык произносить его не боясь последствий. Не переживай, то же самое почти везде, где я побывал.
– Не считая Марса, да?
Он пригнулся, чтобы лучше ее видеть:
– Марс, говоришь? Похоже, твой двоюродный брат заронил в тебя семена кое-каких желаний, да? Ты, случаем, не думала тоже туда отправиться?
– Ничего подобного, – сказала она, старательно избегая его взгляда, – просто Энрике, мой брат, он много говорил о том, что там ни у кого не было проблем с тринадцатыми. Там их чем-то вроде мелких знаменитостей местного масштаба считали.
Карл фыркнул:
– Крошечных, блин, знаменитостей, я бы сказал. Похоже, у твоего Энрике бывают тяжелые приступы ностальгии. Такое сплошь и рядом случается с теми, кто благополучно оттуда прилетел, но, заметь, большинство этих ребят больше туда не возвращаются. И сам он не вернулся, ведь так?
Она покачала головой:
– Думаю, какая-то его часть рвется туда, и надолго, и может, даже вообще не хочет возвращаться на Землю. Но он боится. Напрямую он в этом не признается, но, в общем, по его словам и так можно догадаться.
– Да, там легко испугаться, – нехотя признал Карл.
– Даже если ты – тринадцатый?
Карл пожал плечами:
– Нас тяжело напугать, что есть, то есть. Но там возникает нечто более глубокое, не просто страх чего-то определенного. Нечто, оно идет изнутри, и для него нет ни причин, ни поводов, с которыми можно как-то разобраться. Это просто чувство.
– И что за чувство?
Карл скривился, вспоминая:
– Чувство, что ты тут чужой. Что не должен быть здесь. Как будто ты проник в чей-то дом, и хозяева его об этом не знают, а вот ты знаешь, что они в любую минуту могут вернуться.
– Типа злых марсианских монстров, да?
– Я не говорил, что в этом есть какой-то смысл. – Карл уставился на мост, южную башню которого теперь почти до самого верха заволокло туманом. Отдельные пряди ползли уже к центральному пролету. – Говорят, все дело в гравитации и ощущении горизонта. Из-за них возникает инстинктивная тревога за жизнь. Может, так оно и есть.
– Думаешь, тринадцатым проще с этим справиться? – Она сделала смущенный жест. – Из-за того… ну, из-за того, что они собой представляют.
Он нахмурился:
– Что ты хочешь услышать от меня, Ровайо? К чему ты это вообще?
– Да просто разговор поддержать, ты чего? Если хочешь побыть один, так и скажи. Я даже намеки понимать умею, только намекать надо попрозрачнее.
Карл почувствовал, как уголки рта слегка приподнялись в легкой улыбке.
– Если прилагать усилия, можно добиться равновесия, – сказал он. – Превратить страх в возбуждение, слабость – в силу, которая поможет встретиться лицом к лицу с тем, что благодаря бессознательной тревоге за жизнь воспринимается как предупреждение об опасности. Начать чувствовать себя хорошо, а не плохо. – Он опустил взгляд на свои лежащие на перилах руки. – В конце концов, к этому можно и пристраститься.
– Думаешь, поэтому на Марсе так рады тринадцатым?
– Ровайо, на Марсе рады всем. Спецы, по большей части, возвращаются на Землю, как только истечет срок контракта, – надо отдать должное твоему брату, он крутой парень, раз решился на второй заход, – а у тех, кто живет там постоянно, высок уровень психических заболеваний, будь то хоть неквалифицированные работяги, хоть те, кто чуть-чуть подучился, – тут уж без разницы. В результате вечно не хватает рабочих рук, квалифицированного персонала или тех, кого можно поднатаскать, дотянуть до определенного уровня. Поэтому да, там готовы смириться с фактом, что ты, к примеру, мутант-социопат, соответствующим образом созданный и выращенный, лишь бы работал хорошо. – Бледная улыбка. – А это мы, по большей части, можем.
Женщина-полицейский кивнула, будто в чем-то себя убеждая:
– Говорят, китайцы создали специальную модификацию для Марса, хоть это и запрещено Хартией. Ты в это веришь?
