– Кто такой Осборн?
– Мальчишка, который напал на тебя с мачете. Скотт Осборн, нелегальный иммигрант из Иисусленда. Криминалисты считают, что он один из работников «БиоПоставок Варда», сбежал, когда там появился Меррин. Его ДНК совпадает с генетическими следами здесь и в конторе Варда.
Марсалис кивнул:
– А Рен?
– С ней тяжелый случай. Ее генетических следов в хозяйстве Варда не нашли, похоже, что она или кто-нибудь еще вернулся туда и все подчистил. Но мы показали свидетелям ее изображения, и да, похоже, она тоже там бывала.
– А как насчет «Кота Булгакова»? С генетическими следами отсюда уже работают?
– Еще нет. – Она снова посмотрела на него, на этот раз удивленно: – Непохоже, чтобы тебя все это радовало.
– А меня и не радует.
Она нахмурилась:
– Марсалис, все позади. Теперь ты поедешь домой. В этот свой Лондон, в зону социального комфорта европейских снобов.
Он поднял бровь, глядя на воду:
– Да я везунчик.
Внезапно она почувствовала, как бьется в горле пульс, и попыталась спрятаться за иронией:
– Что, будешь по мне скучать?
Теперь он обернулся и посмотрел на нее:
– Ничего не кончено, Севджи.
– Нет? – Она почувствовала, как в ее тон просачивается жуть, которой было пропитано место преступления. – Ты что, дурачишь меня? Я имею в виду, ты же только что их всех поубивал. Осборн и еще один мужик размазаны наверху, по стенкам и по полу. А Меррину ты размозжил голову. Я бы сказала, немало сделано, ты согласен?
– А Рен?
Севджи сделала задумчивый жест:
– Мы возьмем ее рано или поздно.
– Да? Так же, как когда она слилась из конторы «Био-Поставок Варда»?
– Марсалис, не пытайся испортить парад победы. Рен мы возьмем на второй стадии, она – дело десятое, она, в лучшем случае, винтик. Самое главное, Меррин мертв.
– Ага. Предполагается, что это надо отпраздновать?
– Точно, предполагается.
Он, кивнув, полез в карман куртки. Извлек оттуда качественно свернутую самокрутку и предъявил Севджи:
– Будешь?
– А что это?
– Не знаю. Это мне дали. На случай, если понадобится что-то отпраздновать. – Карл сунул косяк в рот и раздавил уголек на кончике, зажигая его. Затянулся, кашлянул – О, неплохо. Попробуй.
Она взяла самокрутку и тоже затянулась. Дым наполнил легкие, сладкий и пыльный, с примесью модифицированного опия и нотками чего-то еще. Севджи задержала дыхание, потом выдохнула. Почувствовала, как сладкая истома ползет по конечностям. Она снова затянулась, на этот раз коротко, вернула косяк Марсалису и проговорила:
– Ну так расскажи мне, почему ты недоволен.
– Потому что я не люблю, когда меня дурят, а вся эта мутотень с самого начала была подставой. – Некоторое время он курил в мрачном молчании, потом перевернул косяк и уставился на его горящий конец. – Сраные мифы о сраных монстрах.
– Что?
– Монстры, – сказал он горько. – Супертеррористы, серийные убийцы, гении криминала. Всегда одна и та же ложь. С тем же успехом можно толковать о вампирах и оборотнях, разницы никакой. Мы-то хорошие, мы – цивилизованные люди. Сбились уютненько в кучу у огонька, в наших городах, в наших домах, а вокруг, – широкий жест, иллюстрирующий высказывание, – в темноте рыщут монстры. Большое Зло, Угроза Племени. Убей чудовище, и все будет отлично. И неважно, что…
– Ты будешь курить или нет?
Он моргнул:
– Ох, извини. Держи.
– Так ты считаешь, что чудовищ не нужно убивать?
– Именно. Вот мы одно убили. И что дальше? Никаких ответов это нам не дало. Мы так и не знаем, зачем Меррин вернулся с Марса и для чего он прикончил всех этих людей.
– Надо было его спросить.
– Ну да, ну да. Знаешь, тогда это выскочило у меня из головы.
Севджи уставилась на носки ботинок. Нахмурилась:
– Слушай, может, ты и прав. Может, пока у нас нет ответов. Но вообще-то это не значит, что не нужно радоваться. Мы же остановили все это.
– Ничего мы не остановили. Я же сказал, тут сплошная подстава.
– Да ладно тебе! С чего бы вдруг? Ровайо говорит, вы застали «Даскин Азул» врасплох. Они не ожидали ничего подобного.
– Мы явились слишком рано.
– Что?
Марсалис взял у нее самокрутку:
– Мы явились слишком рано. Они не ожидали, что я окажусь таким настырным, может быть, предполагали, что все это произойдет где-нибудь на той неделе.
– Произойдет на той неделе? – Косяк, что бы ни было забито, слегка смягчил ее раздражение. – Думаешь, Меррин планировал позволить тебе убить себя?
– Не знаю, – задумчиво проговорил Марсалис. – Но он определенно бился не так ожесточенно, как я ожидал. То есть, конечно, под конец мне повезло, но все время мне казалось… не знаю… казалось, что он поддается. Ладно, это не главное. И Рен могла явиться в любой момент на подмогу. Она не была ранена, я только толкнул ее так, что она упала на спину, и все.
– И что? Она вовремя вышла из игры и унесла ноги, пока могла.
– После того как несколько месяцев сотрудничала с Меррином? Сомневаюсь. Рен – спец, это и без очков видно. По тому, как она движется, как стоит. По тому, как она смотрит. Такие не паникуют. Не принимают одного невооруженного ШТК-безовца за высадку десанта.
– Ты сказал ей, что ты – тринадцатый?
Марсалис устала посмотрел на нее.
– Ну? Сказал?
– Да, но…
– Вот в этом все и дело. – Севджи согнула одну ногу, полностью повернулась к нему – Потому она и запаниковала. Слушай, Марсалис, когда начались все эти схватки, я видела тебя в деле, и это меня напугало. Меня. А я знаю, что на самом деле представляют собой тринадцатые.
– Она тоже знает. Она возилась с одним из них последние четыре месяца, помнишь?
– Это не то же самое, что видеть тринадцатого в деле. Она выдала стандартную человеческую реакцию, стандартный…
– Только не эта женщина.
– О, так ты думаешь, что разбираешься в женщинах, да?
– Я эксперт по солдатам, Севджи. А Рен как раз солдат. Чей-то солдат. Солдат того же человека, который вытащил Меррина с Марса. И который, оказывается, готов пожертвовать им по каким-то причинам. Может, потому, что это служило его целям, а может, потому, что в Куско мы подобрались слишком близко к истине. В любом случае, все это, – он кивнул в сторону деловито суетящихся на аппарелях криминалистов, – так и было задумано. Теперь КОЛИН поставила ногу в сапоге на труп поверженного чудовища, широко улыбается в камеру, со всех сторон слышатся поздравления. Картинка постепенно выцветает, хэппи-энд.
