– Я думал, ты сможешь понять это сам, Том.
Функционер КОЛИН кивнул:
– Ты получил эту работу и переехал сюда в девяносто четвертом. Тебя тогда тоже спрятали. Примерно в то время.
Джефф вытащил из носа очередную порцию окровавленных салфеток и потянулся за следующей. Он слабо улыбался. Струйка крови стекла ему на губы, прежде чем он успел ее промакнуть.
– На самом деле чуть раньше, – сказал он. – У таких проектов высокая инерция, и, чтобы ее погасить, требуется время. Скажем так, решение было принято в девяносто втором, а в начале девяносто третьего все операции были свернуты. И в течение года у всех началась новая жизнь.
Карл подошел ближе:
– Я спросил, почему?
Директор фонда тоже посмотрел на него, промакая под носом. Казалось, он все еще улыбается.
– Не можете догадаться?
– Джейкобсен.
Это имя сорвалось с его губ и прозвучало в стенах кабинета, будто призыв или заклинание. В голове замелькали обрывочные кадры той эпохи, с восемьдесят девятого по девяносто четвертый год. Бунты, беснующиеся толпы и ряды полиции в бронежилетах, объятые пламенем автомобили. Проповеди святых мужей и разглагольствования политологов, коммюнике и воззвания АГЗООН, а за всем этим – мирная фигура лысеющего уполномоченного от Швеции, читающего свой доклад с выверенными интонациями профессионального дипломата. Он казался человеком, который пытается раскрыть зонтик во время урагана. Его слова сметает этим ураганом, их обобщают, безбожно перевирают, цитируют, цитируют искаженно, вырывают из контекста, их используют, ими злоупотребляют ради создания политического капитала. И подкрадывается ужасное ощущение, что все это имеет какое-то отношение к нему, Карлу Марсалису, лучшему из проекта «Скопа»; что, каким бы невозможным ни казалось это раньше, у пасущихся губожевов есть свое идиотское мнение, оно вздымается, как волна, и в конце концов повлияет на его жизнь.
Джейкобсен.
О да, повлияло, и еще как.
Меньше чем за пять лет из таинственных героев сделали монстров. Мрачные декларации, мрачная альтернатива: поселения либо долгий сон и ссылка на бескрайние просторы Марса; толпа идиотов толкает каждого тринадцатого к одному из этих вариантов, и кажется, будто ты осужденный, которому предложили выбрать одну из виселиц.
И криокапсула, холодная и тесная, медленно наполняющаяся гелем, пока успокоительные препараты, которыми его напичкали, отшвыривают прочь панический позыв; так отшвырнули во время демобилизации его боевое оружие. Долгий сон накрывает, как тень тысячеэтажного здания, застящего солнце.
Джейкобсен.
Джефф Нортон снова потянулся за стаканом:
– Правильно, Джейкобсен. В девяносто втором мы еще не знали, как именно будут выглядеть Соглашения, они их только разрабатывали. Но недобрые предзнаменования были, мать их, вполне ясными. Не нужно быть гением, чтобы понять, как все обернется.
– Но, – покачал головой Том Нортон, – какое к вам-то это имело отношение? Ну допустим, у вас был Онбекенд. Но другие люди – Монтес, Танака, остальные… Не модификанты, обычные человеческие существа. Где они, а где Джейкобсен?
Карл возвышался над директором «Гуманитарных ценностей». Он уже представлял, хоть и смутно, что будет дальше.
– Это связано, – размеренно проговорил он, – с тем, чем вы занимались. Верно, Джефф? Это имело отношение не к штату, а к тому, что делал «Ответ скорпиона». Какой была сфера деятельности, Джефф? И не предлагай мне угадывать, потому что тогда я тебя ударю.
Джефф Нортон пожал плечами и допил коньяк:
– Селекция, – сказал он.
Его брат моргнул:
– Что за селекция?
– Ну копать-колотить, Том, а сам-то как думаешь? – Джефф яростно взмахнул рукой, едва не опрокинув бутылку. Похоже, коньяк ударил ему в голову. – Селекция модификантов, блядь. Вроде этого твоего дружка, вроде Нюинг. И всех, до кого мы только могли дотянуться и вытащить оттуда.
– Оттуда? – спросил Карл из-под толщи обрушившегося на него необъятного спокойствия. – Ты говоришь о материковом Китае?
– Да. – Неплотно прижимая салфетку к носу, Джефф другой рукой открыл бутылку с коньяком и налил себе полный стакан. – «Ответ Скорпиона» проводил секретные операции в Юго-Восточной Азии и в Китае с середины прошлого века. Его сотрудники чувствовали себя там как дома, знай мелькали туда-сюда, как смазанный хер. Требовалось всего лишь вторгнуться туда и прихватить с собой то, что выглядело как многообещающий материал. До Джейкобсена казалось, что научные разработки по модификации имеют будущее. Китайцы занимались ими на всю катушку, у них не было никаких протестов насчет прав человека, поэтому они вырвались вперед. А мы стремились сравнять счет.
Карл заметил, как смотрит на брата Том Нортон. Оторопевший, он не хотел верить, но уже все понимал.
– «Гуманитарные ценности». Многообещающий материал. Это ты говоришь о людях? Господи Иисусе, Джефф, ты говоришь, блин, о людях!
Джефф пожал плечами и выпил:
– Конечно. О людях, культурах живых тканей, криокэппированных эмбрионах, лабораторных пробах и так далее. Ассортимент небольшой, но мы брались за все. Мы были большой фирмой, Том. У нас было хорошее обеспечение, хорошие ресурсы.
– Это невозможно. – Нортон будто обеими руками отодвинул от себя что-то. – Ты говоришь нам, что «Гуманитарные ценности» были… Что ты руководишь фондом, который на самом деле является какой-то пиратской лавочкой по генетическому тестированию?
– Нет, не совсем так. «Гуманитарные ценности» были последним звеном, которое здесь, в Кольце, прикрывало наши операции щитом благотворительности. До того как нам дали государственное финансирование и я получил официальное назначение, фонд был намного меньше. Чистой воды партизанщина. Парочка перевалочных пунктов тут и там, несколько прибрежных промышленных установок в Сан-Диего. «Ответ Скорпиона» был острием, наконечником, добывал данные, вторгался на территории, доставлял грузы. – Джефф словно смотрел сквозь брата на что-то иное. – Организовывал лаборатории и лагеря.
– Лагеря, – с болью проговорил Нортон. – И черные лаборатории тут, в Штатах Кольца? Я тебе не верю. Где?
– А как ты думаешь, братишка? Куда ШТК запихивает все, чей запах им не по нутру?
– В Иисусленд, – кивнул сам себе Карл. – Конечно, а почему нет? В конце концов, это просто предшественники Симаррона и Тананы. И где же? В Неваде? Хорошее место и к побережью близко. Или, может, в Юте?
Джефф покачал головой:
– В Вайоминге. Места много, народу мало. Никто не видит, что там творится, никому до этого нет дела, а властям этой части света только денег предложи за пользование землей, они сразу руку по локоть отхватят. Мы сообщили им, что у нас проект, связанный с получением урожая генетически модифицированных культур. – Очередной остекленевший, направленный сквозь реальность взгляд. – Если посмотреть под определенным углом, мы не соврали, верно? Ну так вот, нам выделили пару сотен квадратных километров, мы обнесли их оградой, пустили ток. Минные поля, сканеры, предупредительные знаки. – Его голос упал до шепота: – Я видел все это однажды. Система работала, работала просто прекрасно, и никто снаружи ничего не знал, да и дела никому не было.
