Что ж, пусть Онбекенд выскажется до конца.
– Я расскажу тебе, как, – отрывисто проговорил умирающий тринадцатый. – Каким образом сформировался современный человек. Его вывели путем отбора незрелых индивидов, обладающих свойствами хилых щенков. Тринадцатое поле
[83], мужик. В человеческом мозге оно появилось и развилось одним из последних, на финальных стадиях эволюции. А потом его на протяжении двадцати тысяч лет искореняли, не давая тем, у кого оно было развито сильнее, оставлять потомство, потому что эта часть мозга слишком опасна для, блядь, севооборота. Мы не модификанты, Марсалис, мы – последние настоящие люди. Это губожевы – мутанты. – Очередной приступ кашля – и голос Онбекенда опять стал глухим и булькающим – Современные люди – ебаные подростки, инфантилы недоделанные. Стоит ли удивляться, что они делают то, что им говорят?
– Ага, мы тоже так поступаем, – угрюмо сказал Карл, – как ты помнишь.
– Они пытаются обуздать нас. – Онбекенд повернулся к Карлу и отчаянно посмотрел на него. Он снова сплюнул кровью и стал откашливаться. Казалось, это длилось целую вечность. – Но мы отобьемся. Непременно отобьемся, мы генетически запрограммированы отбиться. Мы – их последняя надежда, Марсалис. Только мы спасем их от Ортисов, Нортонов и Рот. Только нас эти гады и боятся, потому что нас не подчинить, из нас не сделать удобных детишек, которые будут паиньками в их убогом пластиковом мире.
– Ну, раз ты на этом настаиваешь… – Марсалис смотрел, как солнце медленно перемещается по плиткам пола. Казалось, оно ползет к Онбекенду: так языки пламени ползут по краю горящего бумажного листа, продвигаясь все глубже.
– Да, сука, настаиваю. – Второй тринадцатый слабо улыбнулся ему за лучами света, поникнув головой. Пошевелил рукой, прижал ладонь к освещенной солнцем плитке и попытался приподняться, но ладонь соскользнула, и рука безжизненно упала. – Мы – долгий путь назад, к равенству времен охоты и собирательства, Марсалис. Мы покажем этим гондонам, что такое свобода на самом деле.
– Ты-то уже ничего не покажешь, – отметил Карл.
Онбекенд скривил рот, показались окровавленные зубы:
– Да, но ты можешь.
– Я ранен, Онбекенд. А снаружи двенадцать бойцов.
– Эй, но ты же выиграл в лотерею! – Онбекенд задыхался. – Разве ты не из везунчиков?
– Лотерея была надувательством. Я подделал результат.
Смех. Словно чьи-то крошечные руки отбивают по бочке из тонкой жести медленный ритм долгого-долгого, далекого пути.
– Ну вот, пожалуйста. Поступок настоящего тринадцатого, брат. Не играть в игры этих людишек, а находить способы их обставить. Марсалис, ты тринадцатый. Ты сможешь.
Онбекенд снова перевернулся на спину. Уставился в потолок. Подкравшееся солнце лизнуло его руку.
– Ты им покажешь, – выдавил он.
К нему подобралось солнце, укутывая тело все тем же ярким, пыльным сиянием. Он не сказал больше ни слова.
Карл слышал, как снаружи разговаривают, стараясь приободрить друг друга, люди Бамбарена.
«Наверно, я снова встречусь со всеми вами в саду».
Казалось, она тут, рядом, шепчет ему прямо на ухо. А может, это снова Елена Агирре. Он вспомнил, как сжимал в больнице руку Севджи, сухую, невесомую. Как говорил ей о солнечном свете, который пробивается сквозь кроны.
Он вытащил из «Штайра» полный магазин и посмотрел на мягко поблескивающий верхний патрон, потом вставил магазин на место.
«Я подтянусь туда, Севджи. Догоню тебя.
Мы все тебя догоним».
Онбекенд перестал дышать. Теперь он был весь освещен солнцем. Карл поежился в тени со своей стороны окна. Ему показалось, что снаружи слышны какие-то звуки, что там кто-то крадется, стараясь не шуметь.
Он вздохнул и толчком поднялся на ноги. Это оказалось сложнее, чем он думал. Не спеша потянулся к оружию, которое было свалено возле столика, взял «глок» и сунул его за ремень – потом пригодится. Поднял еще один «Штайр», проверил магазины и повесил автомат на шею, старательно поправив ремень. Он воспользуется этим автоматом, когда разрядится первый, тот, который сейчас у него в руках. Конечно, это дополнительный вес, но даже так это всяко легче, чем переть на себе гарпунник.
«Дюжина обосравшихся со страху губожевов». Неплохой расклад для парня, который выиграл в лотерею.
«Ты им покажешь».
– Черта с два, – пробормотал он.
Отодвинул в сторону кресло, приоткрыл дверь, выглянул наружу. Он никого не увидел, да, впрочем, и не ожидал увидеть. Но они придут, рано или поздно, проверить, как там человек, который отдавал им приказы, говорил, что надо делать, кормил их.
Увидимся в саду.
Призрачный шепот снова раздался у самого его уха, откуда-то из тени за спиной. На этот раз Карл действительно слышал его. Волосы на загривке встали дыбом. Он кивнул, потянулся назад левой рукой и положил ладонь на шею, туда, где ее коснулся этот голос. Еще раз посмотрел на сияющий труп Онбекенда, снова проверил оружие и опять кивнул сам себе.
Глубоко вздохнул.
А потом вышел из дома на солнце.
