Мурат Эртекин делал все, что мог. Он внес Налан в больничные списки экспериментального лечения, а дома кормил витаминами и давал антивирусные препараты. Он расписал для нее стены гостевой спальни солнечно-желтым и зеленым, чтобы комната походила на парк. Впервые за долгие годы он молился по пять раз в день. И наконец он плакал.
Налан все равно умерла.
Севджи сморгнула, отгоняя воспоминание о пропотевших простынях и умоляющих, ввалившихся глазах.
– Вы хотите сказать, что оказали этой женщине любезность?
– Я хочу сказать, что быстро и безболезненно отправил ее туда, где она все равно бы очутилась.
– Не думаете, что это она должна была выбирать?
Он пожал плечами:
– Она сделала выбор, когда бросилась на меня.
Если бы у нее имелись сомнения в том, кто он, теперь они рассеялись бы. То же непоколебимое спокойствие, которое она видела в Итане, та же психическая мощь. Он сидел на стуле, будто вырезанный из черного камня, и смотрел на нее. Севджи почувствовала, как в груди что-то слегка шелохнулось.
Она коснулась клавиатуры инфопланшета. На дисплее открылась новая страница.
– Недавно вы участвовали в тюремной драке. В душевом блоке крыла «Ф». Четыре человека госпитализированы. Три – по вашей вине.
Пауза. Молчание.
– Не хотите рассказать, как это выглядело с вашей точки зрения?
Он шевельнулся:
– Думаю, детали говорят сами за себя. Три белых мужчины, один черный. Арийская команда избивала его в наказание.
– И персонал тюрьмы ничего не сделал, чтобы это предотвратить?
– Видеокамеры в душевой не всегда работают корректно из-за высокого уровня пара. Это цитата. – Его губы слегка скривились. – Либо из-за того, что линзы залеплены мылом. Тогда персонал лишается возможности оперативно реагировать на ситуацию. По независящим от него обстоятельствам. Это тоже цитата.
– И вы, значит, сочли необходимым вмешаться. – Она поискала причины, которые подошла бы Итану. – Этот Реджинальд Барнс, он ваш друг?
– Нет. Он сраный стукач и заслужил то, что получил. Но я тогда этого не знал.
– Он был генетически модифицирован?
Марсалис усмехнулся:
– Нет, разве что есть какой-то проект, где производят безмозглых, склонных к наркотической зависимости лажовщиков.
– Тогда, значит, вы помогли из-за цвета его кожи?
Усмешка исчезла, сменившись хмурым взглядом.
– Просто не хотелось смотреть, как его в задницу электродрелью трахают. Полагаю, это расово-нейтральный мотив, как по-вашему?
Севджи пришлось придержать свой норов. Разговор и без того шел нелучшим образом. Из-за отходняка после сина она была ершистой – в Иисусленде запрещены синаптические модификаторы, поэтому их забрали еще в аэропорту – и до сих пор ярилась из-за спора, который проиграла Нортону в Нью-Йорке.
– Я серьезно, Сев. Управляющий совет сам не свой из-за этого дела. Ортис и Рот три раза в неделю приходят во второй отдел…
– Прямо во плоти? Какая несть!
– Им нужны рапорты, как все продвигается, Сев. Что подразумевает, мол, оно продвигается, а оно ни черта. Если мы не сделаем что-то, что сойдет за свежее розыскное мероприятие, Николсон лично повалит нас на землю и растопчет. Я-то это переживу, а ты?
Она знала, что не переживет.
Октябрь. В Нью-Йорке листва в Центральном парке желтеет и рыжеет. Под ее окном, в которое она каждый день смотрела перед выходом на работу, уличные торговцы кутаются в теплую одежду от утреннего холодка. Лето развернулось, накренилось, как самолет в ясном синем небе над городом, и теперь свет солнца холодно сверкает, отразившись от его крыльев. Тепло еще не совсем ушло, но оно быстро тает. А в Южной Флориде оно задержалось.
– Что именно рассказал вам Нортон?
– Немногое. У вас проблема, с которой не поможет АГЗООН. Он не сказал, почему, но я думаю, что это связано с Мюнхеном. – Он неожиданно улыбнулся, и его лицо словно помолодело лет на десять. – Вы наверняка должны были подписать Соглашение, как и все остальные.
– КОЛИН одобрила их. В принципе, – сказала Севджи, чувствуя, что она без нужды занимает оборонительную позицию.
– Ага, все дело в принципах, правильно? Принципиально так: вы не будете диктовать нам, что делать, бюрократы вы эдакие, шваль глобалистская.
Это было близко к истине, поэтому Севджи не стала спорить.
– Это может стать проблемой?
– Нет. Я фрилансер. Моя лояльность приобретается исключительно деньгами. Я же говорю, просто скажите, что от меня требуется.
Мгновение она колебалась. Специалисты КОЛИН встроили в инфопланшетник шифратор резонанса, сделавший этот девайс надежнее, чем любой из тех, что адвокаты проносили когда-либо в допросные кабинеты штата Южная Флорида. И Марсалис определенно жаждал выбраться из тюрьмы. Но все же последние четыре месяца наложили на него отпечаток.
– Мы ищем, – сказала она наконец, – беглого тринадцатого. Он в бегах с июня. И совершает убийства.
Он хмыкнул. Никаких признаков удивления.
– А где он сидел? Симаррон? Танана?
– Нет. На Марсе.
В этот раз она его удивила. Он выпрямился.
– Это совершенно секретно, мистер Марсалис. Нужно, чтобы вы это поняли, прежде чем мы начнем. Про убийства – у них большой территориальный разброс и разная техника исполнения. Официально они никак между собой не связаны, и мы хотим, чтобы так и оставалось.
– Готов поспорить, что хотите. Как он прошел систему безопасности нанопричала?
– Он ее не проходил. Вывел из строя стыковочный механизм, и корабль рухнул в Тихий океан. К тому времени, как мы туда добрались, он уже был таков.
Марсалис поджал губы, будто беззвучно присвистнул.
– Да, это идея.
Она решилась рассказать остальное. Все что угодно, лишь бы с его лица исчезла эта высокомерная многоопытная сдержанность.
– До этого он систематически калечил криокэппированных пассажиров корабля. Ампутировал конечности, питался ими, людей снова замораживал живьем, а под конец начал убивать их и срезать с тел мясо.
Кивок.
– Сколько длился полет?
– Тридцать три недели. Вы не кажетесь удивленным.
– Это потому, что я не удивлен. Если где-то застрял, нужно чем-то питаться.
– Вот, значит, какой у вас ход мыслей.
В его глазах мелькнула какая-то тень. Голос стал даже суше, чем раньше:
– Так вот как вы на меня вышли! Ассоциативный поиск?
– Вроде того. – Она решила не упоминать о внезапном энтузиазме, который охватил по этому поводу Нортона. – Наш н-джинн-профайлер указал на вас, как на единственного тринадцатого, побывавшего в подобных обстоятельствах.
