– Сколько человек он уже убил? В смысле тут, на Земле.
– Мы думаем, около двадцати. С некоторыми эпизодами не все ясно, но косвенные улики указывают на то, что они все связаны. В семнадцати случаях есть подтверждающий генетический материал.
Марсалис скривился.
– Предприимчивый ушлепок. Все эпизоды на территории Штатов Кольца?
– Нет. Первые убийства произошли в Области Залива Сан-Франциско, но потом захватили всю континентальную Северную Америку.
– Так он перемещается.
– Да. Он мобилен и, похоже, отлично разбирается в системах слежения. Он убил двоих в Области Залива тринадцатого июня, а меньше чем через неделю – еще одного на юго-востоке Техаса. И не оставил никаких следов ни в списках пассажиров летательных средств, ни в службе пограничного контроля ШТК. Наш н-джинн проверил лица всех пассажиров, в течение недели въезжавших в Республику по суше, воде и воздуху, – и ничего.
– Он мог изменить лицо.
– Меньше чем за неделю? И сделать документы? У Штатов Кольца самая серьезная граница во всем мире. К тому же у н-джинна, распознававшего лица, была инструкция отмечать всякого с бинтами или следами хирургического вмешательства на лице. Он засек лишь кучку богатеньких засранцев, которые ехали домой после косметических процедур на Западном берегу, и парочку пожилых звезд эротического кино.
Севджи увидела, как Марсалис старается держать лицо. Это почти удалось ему, лишь уголок рта изогнулся в усмешке. Заразительной усмешке, вот что раздражает. Севджи сосредоточилась на инфопланшетнике.
– Реалистично выглядят два варианта: либо он добрался до побережья и в считаные дни сумел выйти на профессиональных контрабандистов, либо отправился из ШТК в какую-то другую, промежуточную точку, а потом полетел в Республику. Это сложновато по времени, но все-таки возможно. И, конечно, как только дело выходит на глобальный уровень, сразу исчезает возможность запустить всестороннее распознавание. Слишком многие страны не допускают наших н-джиннов к своим информационным системам.
– У вас есть подтверждение, что оба убийства: в Области Залива Сан-Франциско и в Техасе – совершил именно он, я правильно понимаю?
– Да. В обоих местах обнаружены следы его генетического материала.
Глаза Марсалиса вернулись к дисплею инфопланшетника.
– Что обо всем этом говорит Форт-Беннинг?
– Что Меррина никогда всерьез не готовили для работы с информационными системами. Он может работать с боевой панелью – как всякий, кто осуществляет секретные операции. Но это и все. Мы предполагаем, он подучился кое-чему на Марсе.
– Да. Или ему кто-то помогает.
– То-то и оно.
Марсалис посмотрел на нее.
– Если он получал помощь на борту «Гордости Хоркана» и продолжает получать ее до сих пор, то тут дело серьезное. Это не просто один из тринадцатых свалил с Марса, потому что ему не нравились тамошние красные скалы, а нечто большее.
– Да.
– И вы в тупике. – Это не было вопросом.
Она откинулась на спинку стула и развела руками:
– Без доступа к базам данных АГЗООН мы как в потемках. Делаем все, что можем, но этого недостаточно.
Убийства продолжаются, регулярно, но непредсказуемо. Эффекта нарастания нет…
– Верно, его и не будет.
– … но он не останавливается. Он не совершает достаточно серьезных ошибок, которые навели бы нас на него или дали возможность изловить. Наше расследование на Марсе застопорилось: там он замел следы, или, как вы сказали, кто-то сделал это за него.
– А здесь?
Она кивнула.
– А здесь, как вы весьма справедливо заметили, мы не то чтобы глубоко и плодотворно сотрудничаем с АГЗООН и ООН в целом.
– Ну вряд ли вы можете их в этом винить. – Он округлил глаза и улыбнулся ей. – Не то чтобы в последнее десятилетие вы страшно стремились к сотрудничеству.
– Послушайте, Мюнхен не…
Улыбка превратилась в гримасу.
– Сейчас я говорю не о Соглашениях. Я о том приеме, который мы каждый раз встречаем в подготовительных лагерях, когда вынуждены что-то там делать. Знаете, там нас любят так же, как эволюционную науку в Техасе.
Она почувствовала, что краснеет. Слегка.
– Независимые корпоративные партнеры КОЛИН необязательно…
– Да, проехали. – Он нахмурился. – Тем не менее у АГЗООН есть определенные обязанности. – Если вы сообщите о беглом тринадцатом, им придется объявиться.
– На самом деле, мистер Марсалис, мы не хотим, чтобы они объявлялись.
– A-а.
– Нам нужен доступ к их базам данных или, если такой возможности нет, кто-то вроде вас, чтобы побеседовать с нашими н-джиннами, помочь разобраться в личности преступника. И на этом все. В конце концов, это дело КОЛИН, и мы наведем порядок у себя в доме.
Сев, ты себя-то слышишь? Легким, хорошо оплачиваемым движением полицейский превращается в рупор корпорации.
Марсалис несколько секунд смотрел на нее. Потом поерзал на стуле, как будто о чем-то раздумывая.
– Ваша штаб-квартира в Нью-Йорке?
– Да. У нас есть помещение в комплексе ШТК-Безопасность Алькатраса, позаимствовали его у местных с их детективами в придачу. Но потом проблема превратилась в континентальную, и мы вернулись в свои нью-йоркские кабинеты. А что?
Тринадцатый пожал плечами:
– Просто так. Когда я сажусь в суборбитальный лайнер, мне хочется знать, где я выйду.
– Ясно. – Она посмотрела на свои часы. – Ну, если мы хотим успеть на этот суборбитальный лайнер, нам, пожалуй, пора отправляться. Полагаю, мой коллега закончит формальности с начальником тюрьмы. Там должна быть возня с документами.
– Да. – Он мгновение поколебался. – Послушайте, есть несколько ребят, с которыми мне хотелось бы попрощаться, прежде чем мы уедем. За мной пара должков. Это можно устроить?
– Конечно. – Севджи небрежно пожала плечами. Она уже складывала инфопланшетник – Без проблем. Это один из бонусов работы в КОЛИН. Мы можем делать почти все, что захочется.
Гватемалец был все еще в своей камере, лежал навзничь на койке, кайфуя от недавно приобретенных эндорфинов. Меж пальцев его левой руки тлела недокуренная сигара с Новой Кубы, а глаза были почти закрыты. Когда Карл застучал по приоткрытой решетчатой двери, он в полусонном удивлении поднял веки:
– Привет, шваль европейская. Че тут делаешь?
– Сваливаю, – твердо заявил Карл. – Но я хочу, чтобы ты оказал мне еще одну услугу.
Гватемалец сделал над собой усилие и сел на койке. Он посмотрел на камеру видеонаблюдения в потолке и дешевый глушитель сигнала на стене рядом с ней. Глушитель висел совершенно открыто, и так на памяти Карла было всегда. Ему даже думать не хотелось, чего это стоило Гватемальцу.
