– Сваливаешь? – Нетрезвая ухмылка. – Что-то не вижу у тебя лопаты.
Карл передвинул африканский резной табурет поближе к койке и уселся.
– Не так. Официально. Через ворота. Слушай, мне надо позвонить.
– Позвонить? – Даже несмотря на эндорфины, Гватемалец был несколько шокирован. – Ты понима’шь, чо это будет тебе стоить?
– Могу вообразить. И заплатить мне нечем. У меня осталось только семь блистеров по двадцать таблеток, они в полиэтиленовом пакете за коленом моего толчка. Все тебе. А если о…
– Маловато, нигга.
– Я знаю. Считай это задатком.
– Да ну? – Задурманенный наркотиком взгляд скользнул прочь от собеседника. Гватемалец сунул ситару в уголок рта и осклабился. – И как оно будет? Ты свалишь, а платить потом как? Задаток за что! Опять же, – он наморщил лоб, – раз ты валишь, за коим тебе телефонные услуги?
Карл сделал нетерпеливый жест:
– Я не доверяю людям, с которыми выйду отсюда. Слушай, раз я буду на воле, у меня появятся возможности.
– Угу, похоже на то. Эти возможности дадут тебе чуваки, которым ты не доверяешь.
– С воли я могу тебе помочь. – Карл подался к нему: – Это дела КОЛИН. Дошло?
Гватемалец некоторое время в недоумении разглядывал его, потом покачал головой и встал. Карл отодвинулся, чтобы дать ему пройти.
– Сдается мне, нигга, ты обсаженный. По ходу, эти семь лафеток точно за толчком, а не у тебя внутри? КОЛИН, г’ришь, тебя вытаскивает? С хрена ли?
– Они хотят, чтобы я кое-кого убил, – сказал Карл ровно.
Гватемалец за его спиной хмыкнул и с журчанием налил себе сока из фляги-охладителя на полке.
– Ну да. Во всей Конфедеративной Республике не нашлось ни одного черного мужика, чтобы кое-кого убить, и приходится теперь вытаскивать из тюряги штата Южная Флорида зазнайку-европейца. Ты, нигга, обдолбался.
– Хватит так называть меня, мать твою.
– Ну да, – Гватемалец сделал большой глоток, поставил стакан и удовлетворенно крякнул, – я-то подзабыл. Ты тут единственный черный, который, блин, вроде как не знает, какого цвета у него кожа.
Карл смотрел прямо перед собой в стену камеры.
– Знаешь, там, откуда я родом, черным можно быть по-разному.
– Ну тогда ты, блин, черный-счастливчик. – Гватемалец снова обошел Карла и оказался прямо перед ним. Лицо наркомана было почти любезным, оно смягчилось от эндорфинов и, может, от чего-то еще. – Да только вишь, братан, щас ты не там, откуда родом. Щас ты в тюрьме Флориды. Ты в Конфедеративной Республике, нигга. Тут только один способ быть черным, и рано или поздно он станет и твоим тоже. В Республике ты не выбираешь, тут для всех нас одна коробка, и рано или поздно тебя запихнут в нее вместе с остальными.
Карл еще некоторое время смотрел в стену. Принимал решение.
– А теперь слушай, и поймешь, в чем неправ.
– Я неправ? – Собеседник захихикал. – Оглядись вокруг, братан. С хера ли я неправ?
– Ты неправ, – сказал ему Карл, – потому что меня уже сунули в совсем другую коробку. Это коробка, которую ты никогда не видел изнутри, и вот почему я выхожу, вот почему я им нужен. Им не найти больше никого вроде меня.
Гватемалец прислонился к стене камеры и бросил на Карла насмешливый взгляд:
– Да? Ну ты силен, шваль европейская, че есть, то есть. И я вот слыхал от Луи, что у тебя внутри херотень какая-то переделана. Только это ни на грош не делает тебя убийцей. Два часа назад ты вышел отсюда с моей лучшей заточкой в рукаве, но я слыхал, что Дудек так и разгуливает по тюрьме.
– Нас прервали.
– Да. Эти милые люди из КОЛИН. – Но теперь его голос уже не звучал глумливо. Он задумчиво посасывал сигару. – С Дудеком срамота вышла, этот засранец должен бы малость в больничке поваляться. Не хочешь рассказать, че значит «им не найти больше никого вроде меня»?
Карл встретился с ним глазами:
– Я тринадцатый.
Это было как содрать струпья с болячки. Четыре месяца он держал язык за зубами, хранил секрет, который иначе убил бы его. Теперь он смотрел в лицо Гватемальца и читал на нем зримое, окончательное подтверждение своей паранойи, проблеск страха, слабый, но бесспорный, замаскированный быстрым кивком.
– А-а-а-а-ага.
– Да. – Карл чувствовал смутное разочарование; почему-то он надеялся, что этот человек, может быть, не страдает местными предрассудками. Наверно, дело в свойственном Гватемальцу трезвом и жульническом реализме. Но Карл сразу стал для него карикатурой – это было видно по глазам. И Марсалис чувствовал, как срастается с этим образом, возвращается в него, надевая, как старую кожу, бесстрастную мощь и угрозу.
– Итак, что там со звонком? Сколько это будет стоить?
Он нашел Дудека в зале отдыха крыла «Ф», тот играл с компьютером в быстрые шахматы. Трое или четверо заключенных собрались вокруг: один – явный сподвижник по Арийской команде, весь в татуировках; парочка откровенно косящих под арийцев подхалимов на пороге двадцатилетия и белый мужчина постарше, который, судя по всему, подошел исключительно ради шахмат. Двоих из часовни не было – Дудек постарался избавиться от их общества после неудавшейся расправы. Слишком много нерастраченных в драке гормонов, слишком многие разговоры чреваты взрывом, пока эти гормоны еще в крови. Совсем не то, что требуется, после такого провала.
Никто не обратил внимания на чернокожего мужчину, когда тот вошел в зал. Дудек казался слишком погружен в игру, остальные были расслаблены и не проявляли бдительности, полностью полагаясь на тюремные системы аудио– и видеонаблюдения, паутиной опутавшие все помещение. Карлу оставалось до их кучки шагов десять, но никто до сих пор не обернулся. Потом один из подхалимов, должно быть, заметил краем глаза, как сзади приближается нечто черное, и развернулся, шагнул вперед. Он явно чувствовал себя в безопасности и пыжился от самодовольства – еще бы, следящая система включена, Дудек рядом и удостаивает его своим обществом.
– Какого хрена тебе надо, ниггер?
Карл сделал еще шаг и ударил его в полную силу. Парень с разбитыми губами полетел на пол. Там он и остался, с окровавленным ртом, глядя на Карла и явно не веря своим глазам.
А Карл продолжал идти.
Он подошел к татуированному, пробил его неуклюжую оборону, толкнул на Дудека, который еще только пытался встать из-за консоли. Оба арийца упали. Второй подхалим застыл, разинув рот. Мужчина постарше уже отступил назад, протянув вперед руки в жесте, говорившем, что он, мол, тут ни при чем.
Дудек со скоростью, которую дает только практика, перекатился на ноги. Где-то взвыли сирены.
– Я тут кое-что не закончил, – сказал ему Карл.
– Тебе кранты, ниггер. Это неспровоцированная агрессия, камеры ее отеле…
