Черная фигура двинулась к ней.
– Согласно реконструкции, – сказал интерфейс, – в этот момент злоумышленник заставил Монтес пройти в другую комнату, поставил к стене и убил выстрелом в голову. Причины, по которым он сменил тактику, рассматриваются. Возможно, убийцу встревожило, что его могут увидеть с улицы.
Черный силуэт склонился над Монтес, за волосы поднял ее с пола, выкрутил ей руку и толкнул в сторону дверей в столовую. На пороге обе фигуры замерли, как скульптурная группа.
– Хотите перейти в столовую, чтобы досмотреть?
Севджи поглядела на Марсалиса. Тот мотнул головой:
– Нет. Можно это выключить.
Монтес и ее черный безликий убийца утратили четкость и исчезли. Марсалис прошел через то место, где они только что находились, оставив Севджи в гостиной. Она последовала за ним и обнаружила, что он снова стоит на коленях у тела и, судя по всему, читает бегущие надписи.
– Что-то понравилось? – Это была давняя шутка убойного отдела, черный юмор с места преступления. Слова сорвались с языка прежде, чем она осознала, что произнесла.
Он поднял взгляд, словно бы сканируя комнату:
– Мне нужно посмотреть все, что на нее есть.
Она моргнула:
– На кого?
– На нее, – он показал на распростертый труп. – На Монтес.
– Марсалис, она, блин, просто домохозяйка. – Злюсь, поняла она, злюсь на себя и на ту легкость, с которой снова освоилась в мрачной обстановке на месте преступления. Севджи заставила себя понизить голос – Мать двоих детей, жила в пригороде и подрабатывала риелтором на полставки. Что на нее может быть?
Он поколебался. Встал и снова окинул взглядом комнату, словно не мог понять, как Монтес дошла до жизни в такой вот обстановке.
– Марсалис?
Он повернулся к ней:
– Если эта женщина настоящий риелтор, то я, на хер, бонобо. Не хотите на воздух?
Она заломила бровь:
– В виртуальности?
– Фигура речи. Где-нибудь здесь должно быть место для совещаний. Пойдем туда?
Место для совещаний выглядело так себе и находилось на плоской вершине скалы; туда можно было попасть откуда угодно, нужно лишь произнести речевой код, который сообщил им Крэнстон. Система без какого-либо ощутимого движения переместила их на смотровую площадку с видом на раскинувшуюся внизу ровную пустыню и группу инфодомиков. За время работы в виртуальности детективы Вольной Гавани несколько изменили все тут по своему вкусу, и теперь на вершине громоздились: чьи-то любимые кресла в потрепанной обивке, парочка татами, гамак на двух толстых крюках, торчащих, как ни удивительно, из висящих в воздухе фрагментов кирпичной кладки; другой, что более привычно, натянут между двумя пальмами натуральной величины; бильярдный стол и по необъяснимой причине очутившийся здесь перевернутый антикварный мотоцикл с торчащим из топливного бака топором.
Тут было очень тихо, лишь ветер посвистывал внизу, в скалах. Тишина стояла такая, что казалось, если хорошенько прислушаться, можно уловить слабое шипение статического электричества, на котором работает инфосистема. Карл некоторое время смотрел на глинобитные здания внизу, не прислушиваясь, а лишь размышляя. Инфодомики казались очень далекими, и он предположил, что так и надо. Здесь не было ничего, что могло бы вызвать у него какой-то глубокий интерес, и он задался вопросом, что ему следует говорить Эртекин и насколько активно изображать сотрудничество, чтобы не разбудить невзначай ее полицейские инстинкты.
– Знаете, – сказал он наконец, – эта модель драки – полная хренотень. Монтес не была жертвой, она все время давала этому мужику отпор. Она знала, как сражаться. Потому-то у нее и тапочек не было. Они не слетели в процессе избиения, она их сбросила – без них драться удобнее.
– На каком основании вы так решили?
– Сперва инстинктивно. – Он поднял руку, предотвращая ее возражения. – Эртекин, мы с вами беседуем не о каком-то чоканутом на всю голову серийном убийце. Меррин проделал путь до Вольной Гавани специально, чтобы убить эту женщину. Значит, она какая-то особенная.
– Может, и так, но из этого не следует, что она мастер рукопашного боя.
– Не следует. А вот ее руки говорят об этом. – Теперь он поднял собственные руки с полусогнутыми пальцами, что-то между раскрытой ладонью и сжатым кулаком. – У нее костяшки пальцев укреплены сплавом, через кожу чувствуется. Возможно, кальцекритом. Это штучки для бойцов.
– Или профилактика менопаузы.
– В сорок четыре года?
Эртекин упрямо тряхнула головой:
– Вчера вечером я просмотрела ее дело. Там ничего нет о боевой подготовке. Да и в любом случае, это не вяжется со следами генетического материала у нее под ногтями. Вы всерьез считаете, что тренированный единоборец станет царапаться?
– Нет. Я считаю, что она сделала это, когда уже почти сдалась. Когда уже почти приняла решение позволить себя прикончить.
– С чего бы…
И тут Карл увидел, как ее осенило, как разгладилась морщинка между бровей, а глаза под тяжелыми веками расширились. Наверное, вдруг понял он, это из-за солнца виртуальной Аризоны ее радужка кажется испещренной янтарными пятнышками.
– Она знала, что мы обнаружим его генетический материал, – сказала Эртекин.
– Да. – Он опять угрюмо уставился вниз на инфодомики. – Тони собирала для нас улики. Только вдумайтесь! Эта женщина знала, что ей предстоит умереть, и за минуту до собственной смерти сообразила, как отомстить с того света своему убийце. Это уж точно либо невероятная сила воли, либо специальная подготовка. Либо и того и другого понемногу.
Некоторое время они оба молчали. Карл снова посмотрел на Эртекин и увидел, как ветер играет ее волосами. Это едва заметное шевеление прядок у щеки и подбородка почему-то вызвало у него внутри некий зуд. Должно быть, она тоже почувствовала что-то, потому что обернулась и перехватила его взгляд. На миг Карл в полной мере испытал на себе силу этих устремленных на него в свете солнца тигриных глаз, а потом она поспешно отвернулась.
– Генетические анализы не выявили признаков искусственного усовершенствования, – сказала она. – Стандартный набор хромосом, двадцать три пары, никаких аномалий.
– А я и не говорил, что они должны быть. – Он вздохнул. – Это, чтоб ее, проблема наших дней. Если где-то в ком-то проявилось нечто экстраординарное, мы бросаемся за каталогом биоусовершенствований в поисках чего-то похожего. Мол, это непременно должна быть экстрасома, что-то, на хрен, инженерами сделанное. Никто даже не подумает, а вдруг дело в старой доброй наследственности, условиях и подготовке.
– Потому что в наши дни это обычно не так.
– Да даже, блин, и не напоминайте. Стоит кому-то что-то выиграть, вокруг мигом начинается рекламная шумиха, восхваляющая генетические усовершенствования победителя. – Карл воздел руки к небесам, пародируя благодарственную речь. – «Я хочу сказать, что ни за что не смог бы этого добиться без помощи замечательных людей из „Амино Солюшн“. Это они сделали меня тем, кто я есть сегодня». А не пошел бы ты на хер.
