– Ты, сучка тупая, хер ли ты сюда приперлась?
– Я… ты… – Она запнулась от обиды. – Чтобы предупредить тебя.
– Ага, а он сядет прямо тебе на хвост, дура!
Удар плашмя, пощечина. Через стену Карл услышал, как сбилось ее дыхание, и больше ничего. Она была выносливой, или привыкла к подобному обращению, или и то и другое вместе. Карл нажал на дверную ручку, приоткрыл дверь и стал смотреть в щель. В поле зрения дергалась крупная фигура. Поднятая рука, жестикулируя, двигалась слишком быстро для того, чтобы понять, есть ли в ней оружие. Карл полез под куртку за пистолетом «Хааг». В комнате что-то тяжелое полетело кубарем.
– Он, может, прямо сейчас идет по твоему следу, может, для того и отпустил тебя. Манда пустоголовая, ты…
Пора.
Карл толкнул дверь и оказался перед ними в крошечной жилой комнате, устланной яркими коврами. Грей стоял вполоборота к нему, нависая над вздрагивающей Габи, которая, пятясь, опрокинула горшок с высоким цветком у входной двери. На ее лице, там, где ударил Грей, все еще краснел отпечаток ладони. В комнате были и другие растения, на полках – дешевая расписная керамика и иконы Пачамамы
[22], еще на одной полке – статуэтка какого-то святого (или не святого), в рамке на стене – испанская молитва. Они были в доме Габи.
Карл заговорил твердым спокойным голосом:
– Все, Фрэнк. Игра окончена.
Грей повернулся медленно, демонстративно, и, твою мать, да, у него было оружие, большой черный пистолет с целую пушку, чуть ли не вросший в правый кулак. Крошечная частица Карла, невосприимчивая к мешу и затопившему нервную систему бета-миелину, определила: бесчехольный «Смит и Вессон» шестьдесят первой модели, способен прикончить на раз. Модели больше сорока лет, но, говорят, такой ствол можно забросить в безвоздушное пространство, вывести на околоземную орбиту, дать ему там покружиться, подобрать, и он будет убивать живых тварей, словно его только что собрали на заводе. Впервые за долгое время Карл был благодарен за холодную тяжесть «Хаага» в собственной руке.
Холодная тяжесть не помогла, когда Грей ему улыбнулся.
– Привет, мужик из ООН.
Карл кивнул.
– Опусти пушку, Фрэнк. Все кончено.
Грей нахмурился, словно бы серьезно обдумывая сказанное.
– Кто тебя послал? Иисусленд?
– Брюссель. Пушку на пол, Фрэнк.
Но тот даже не пошевелился. Его будто поставили на паузу. Даже нахмуренные брови застыли. Может, нахмурились чуть сильнее, пока Грей пытался понять, как, черт возьми, дошло до такого.
– Я тебя знаю, так? – неожиданно сказал он. – Марсо, да? Парень, который выиграл в лотерею?
Пусть говорит.
– Близко. Марсалис. Мне нравится твое новое лицо.
– Да? – Рука со «Смитом» так и висела вдоль туловища. Карл хотел бы знать, есть ли у Грея меш. Если да, то Грей будет значительно быстрее, хотя скорость – не самая большая проблема. Проблема в том, что это повлияет на поведение Грея. – Старался вписаться в обстановку, знаешь ли. Deru kui wa utareru
[23].
– Я не согласен.
– Нет? – И медленная, угрожающая улыбка, которую Карл предпочел бы не видеть.
– Ты никогда не сможешь вписаться в обстановку, Фрэнк. Никто из нас не сможет, и в этом наша проблема. И у тебя кошмарное японское произношение.
Хочешь совет? Если соберешься поделиться народной мудростью, делай это по-английски.
– Не хочу. – Улыбка превратилась в широкую, похожую на трещину, усмешку. – Не хочу твоего совета.
– Почему бы тебе не опустить пушку, Фрэнк?
– Тебе весь список причин огласить, мудак?
– Фрэнк, – Карл не двигался, – посмотри на мою руку. Это пистолет «Хааг». Даже если ты меня пристрелишь, мне нужно всего лишь задеть тебя, пока я буду лететь на пол. Все кончено. Почему бы тебе не попытаться хоть что-то спасти?
– А ты свое спас? – Грей покачал головой. – Я не буду ничьим щеночком, мужик из ООН.
– Да повзрослей уже, Фрэнк, – неожиданная вспышка злобы в голосе удивила его самого. – Все мы чьи-то щеночки. Хочешь сдохнуть, шуруй прямо мне навстречу, дебил, я тебе помогу. Мне все равно заплатят столько же.
Грей заметно напрягся.
– Да уж готов поспорить, что столько же, сука.
Карл взял себя в руки. Он медленно, спокойно повел свободной ладонью.
– Послушай…
– Нечего тут слушать. – Невеселая ухмылка. – Я знаю свой счет. Три еврокопа, парочка из Иисусленда. Думаешь, мне не ясно, что это значит?
– Мужик, это же Брюссель. У них собственная юрисдикция. Ты не умрешь. Тебя сошлют, но…
– Вот именно, сошлют. Ты когда-нибудь жил в поселении?
– Нет. Но там не может быть намного хуже, чем на Марсе, а ты все равно туда собирался.
Грей покачал головой:
– Ну нет. На Марсе я буду свободен.
– Все не так просто, Фрэнк.
Габи с криком бросилась на Карла.
Бежать было не далеко, и она преодолела уже больше половины пути, подняв руки, растопырив пальцы и скрючив их, как когти, когда Карл ее подстрелил. «Хааг» издал низкий кашель, и пуля вошла ей в правую руку, ближе к плечу. Габи развернуло на сто восемьдесят градусов и швырнуло на Грея, уже поднимавшего «Смит». Пистолет выстрелил, крохотную комнатушку наполнил громовой треск, и стена у левого уха Карла взорвалась. Его оглушило, в лицо впились мелкие осколки. Карл неуклюже отскочил в сторону и выпустил в Грея четыре пули. Тот отлетел, как боксер, пропустивший несколько сильных ударов, врезался в дальнюю стену и, съехав по ней, замер сидя. «Смит» все еще был в его руке. Мгновение он смотрел прямо на Карла, и Карл, осторожно подойдя ближе, дважды выстрелил ему в грудь. А потом, по-прежнему со стволом наготове, внимательно наблюдал за глазами Грея, пока из них не ушла жизнь.
Биотехнологический счет закрыт.
Габи попыталась подняться с пола, но поскользнулась на собственной крови, которая текла широкой струей из раны у плеча по руке и по веселенькому ковру. Гильзы «Хаага» сконструированы так, чтобы оставаться в теле – стена за Греем не была повреждена, – но уж там-то раскурочивали все по полной программе. Габи подняла взгляд на Карла, снова и снова в ужасе покряхтывая.
Он покачал головой и сказал на кечуа:
– Схожу за помощью, – обойдя Габи, он подошел к входной двери и открыл ее.
