– Он прикрыл собой Ортиса, так?
– Да, вероятно.
– Да, это было его работой. А ваш друг-мутант…
– Может, хватит уже использовать это долбаное слово?
Он задумчиво посмотрел на нее:
– Хорошо. Охранник прикрыл собой Ортиса. А ваш генетически модифицированный друг тем временем прикрыл вас. Есть мысли, почему он это сделал?
Севджи устало мотнула головой:
– Почему бы вам не спросить его?
– Я спрошу. Но тринадцатые не славятся правдивостью. – Уильямсон выдержал демонстративную паузу. – Или жертвенностью. Так что для его поступка должна быть какая-то другая причина.
Севджи сердито посмотрела на детектива. Может, причина в том, что син наконец начал действовать, но ей подумалось, что, будь у нее в руке пистолет, она разнесла бы Уильямсону голову. Вместо этого она встала и оказалась с ним лицом к лицу:
– Разговор окончен, инспектор.
– Не думаю, что…
– Я сказала, разговор окончен. – Без сомнений, син действовал. Злость гнала ее вперед, но препарат помогал владеть собой. Уильямсон был на голову выше нее, но она вторглась в его личное пространство, будто на танке. Как будто последних сорока минут в ее жизни не было. Противошоковая шаль свалилась к ногам. – Я была бы счастлива побеседовать с тем, у кого мозгов побольше, чем, мать его, у неандертальца. А терять время с вами мне надоело.
– Это расследование уби…
– Пока что да. Хотите посмотреть, как быстро я смогу превратить его в операцию службы безопасности КОЛИН?
Он стиснул зубы, но ничего не сказал.
– Отъебитесь от меня, детектив, отойдите в сторону и продолжайте свое расследование. В противном случае я применю к вам акт КОЛИН, и вы вернетесь в двадцать восьмой участок рассказать, что дело ушло из-под местной юрисдикции.
Она увидела, как сдулся Уильямсон, и незатронутую действием сина часть души кольнуло чувства вины и сочувствие родом из тех лет, когда она была по другую сторону баррикад.
Она подавила это сочувствие и перешла улицу, направляясь к Марсалису.
Представители КОЛИН прибыли где-то через десять минут в довольно скромном составе. Бронированный «лендровер» медленно выкатил на рыночную площадь, прокладывая путь в толпе при помощи пульсирующего инфразвукового сигнала низкой интенсивности, от которого у Севджи даже на расстоянии заныли зубы. Она не звонила Нортону, значит, кто-то санкционировал въезд, когда стало известно об Ортисе. Полиция некоторое время не пускала на площадь никого: ни съемочные группы, ни видеоблогеров, – но сейчас новость уже наверняка мелькает на всех каналах.
«Лендровер» заглушил двигатель у самого места преступления, не слишком-то обращая внимание на установленные полицией барьеры. Один из бронированных бортов внедорожника задел ярко-желтые лучи ограждения, тут же взвыла сирена, и полицейские в форме бросились на ее звук.
– Лихо, – сказал Марсалис.
Передняя пассажирская дверь внедорожника слегка приоткрылась. На подножке появился Том Нортон и стал изучать место преступления. Даже издалека Севджи видела, как посерело его лицо.
– Сев?
– Я тут. – Она помахала со ступеней здания, и Нортон ее заметил.
Открыл дверь пошире, вышел из автомобиля и снова закрыл дверь. Бросил на ходу несколько слов полицейским, продемонстрировал свой бейджик, и его пропустили. Кто-то отключил сирену, и на улице снова стало тихо. Внедорожник задним ходом отъехал на несколько метров и остановился, урча, как элегантный танк, которым он, по сути, и был. Водитель так и не вышел.
– Несколько вызывающее поведение, разве нет? – спросила Севджи, когда Нортон поравнялся с нею.
Он скривился:
– Скажи это Ортису.
– Он в порядке?
– Смотря с чем сравнивать. Он не погиб, если ты об этом. Его подключили чуть ли не к половине систем жизнеобеспечения, которые вообще есть в Вейлл Корнелл
[41]. Большая часть внутренних органов пострадала, но новые уже выращивают. Семью известили. – Нортон чувствовал дурноту, глядя на упакованные в пластик тела. – Сев, какого хера он вообще тут делал?
Севджи мотнула головой.
– Думаю, он хотел на меня посмотреть, – сказал Марсалис, впервые с тех пор, как все произошло, поднимаясь на ноги и широко зевая.
Нортон с неприязнью оглядел его:
– Все из-за вас, да?
– На него копы наехали, Том, – сказала Севджи, чтобы разрядить ситуацию. – Детективу, который тут распоряжается, едва ли есть дело до Ортиса – он говорил только о том, что по улицам ходит незарегистрированный тринадцатый.
– Так, – сосредоточился на новой задаче Нортон, – как фамилия детектива?
– Уильямсон. Двадцать восьмой участок.
– Я с ним поговорю.
– С ним уже поговорили. Я не об этом. Я думаю, лучше будет, если мы позволим им думать, что это было покушение на Ортиса.
– А ты думаешь, нет? – моргнул Нортон и сделал жест в сторону одного из мертвых убийц. – Банда роллеров, Сев. Отследили в потоке машин лимузин, бандиты часто так делают. В больших городах десять – двенадцать убийств в год совершаются именно по такой схеме. А что еще это, по-твоему, может быть?
Севджи кивнула на Марсалиса.
– Да ладно тебе, Сев, ты меня разыгрываешь. Мы же дня в городе не пробыли. Кто знал, что мы тут?
– Твоя версия немногим лучше, Том. Эти парни – люди улицы. Отряд наемных убийц из подворотен. С чего бы им охотиться за обитателем пятидесятого этажа вроде Ортиса? Этот человек не узнает улицу, даже если она укусит его за задницу.
– Уже укусила, – с каменным лицом сказал Марсалис.
Нортон мрачно посмотрел на него, и Севджи вмешалась:
– Слушай, что бы сейчас ни произошло, общественного внимания мы уже получили с лихвой. Во Флориде. Давай не будем снова устраивать представление. Надо попросить копов оставить тринадцатого в покое, сделать так, чтобы журналисты тоже не обсасывали эту тему. Пусть для широкой публики Марсалис будет еще одним героическим телохранителем КОЛИН, имя которого не разглашается, чтобы он мог продолжать свой благородный труд.
– Да, – кисло сказал Нортон, – полной противоположностью опасного социопата, который на самом деле пока еще не принес нам никакой пользы.
– Том…
Марсалис ухмыльнулся, будто мышцы напряг напоказ:
– Ну, я, к примеру, спас жизнь вашей напарницы. Или это не считается?
– Насколько я вижу, вы беспокоились о собственной шкуре, а спасение моей напарницы – это побочный эффект. Севджи, если этот Уильямсон собирается развоняться насчет нашего друга, лучше бы вам обоим отсюда уехать.
