Талех усмехнулся.
– Не шуми, – пробубнил дмерх. – И не выражайся.
– А что такого? Право имею, – Женька пошла в наступление. По ходу у неё тут личное сражение обозначилось. И это после окончания войны!
– Чтобы включился предохранитель, должен возникнуть парадокс.
Похоже, у людей и дмерхов разное представление о предохранителях.
– Радуйся, что не застряла, – обиженно заявил дмерх.
– Ах, я ещё должна спасибо сказать, что снова не раздвоилась?!
– Именно.
Евгения нахмурилась, представляя картинку. Две Женьки носятся по станции и спорят, кому нужнее Талех. Хотя… Одну можно определить к Сирилу или к Рокену…
– Ева? – это командор.
– А?
– Что с тобой?
– Замечталась…
Но всё стало бы смешно, если б не было так грустно.
– Я сына никогда не увижу, – всхлипнула Женя, когда до неё дошло. – И маму, и папу, и…
Она рассердилась от такой несправедливости и беспомощно заметалась по комнате. Талех настороженно следил за ней. Шердан безмолвствовал.
– Сговор какой-то, – Женька остановилась и так глянула на Талеха, что он смутился. Жалобно спросила:
– Совсем-совсем ничего исправить нельзя?
– Нет, – безжалостно отрезал дмерх.
– Только один вариант. Телепортироваться в прошлое, убить другую Женьку и занять её место, – предложил командор.
Женька вытаращилась на него:
– Ты серьёзно?!
– Нет, конечно… Тебе нельзя туда. Застрянешь.
– Я о сыне волнуюсь! – раскричалась Женя. – И собака у меня…
«Ну как они не понимают?!»
Талех внимательно смотрел, изучал.
«Да что же это такое?!»
Женя подозрительно сощурилась, и напустилась на командора, забыв, как ещё вчера переживала из-за его мнимой гибели.
– Ты так спокойно это воспринимаешь!
– А что мне делать? Оттаскать Шердана за капюшон?
«Джамрану!»
– Сама посуди. Тебе не о чем беспокоиться. Другая ты вернулась к своему ребёнку. У него есть и мать, и отец… Там ему безопасней, чем здесь. Да и…
Нет! Это уже ни в какие ворота не лезло!
Женя гневно свернула глазами и, не дожидаясь конца фразы, вылетела из каюты. Удалось даже хлопнуть переборками. Удовлетворённая этим, она направилась к себе с твёрдым намереньем выплакаться. Полученная информация её не устраивала. Женя считала, что найдёт способ как-нибудь… И наткнулась на Грегори, который, кстати, искал её.
– Чего надо?!
«Только бы не разреветься!»
А в носу уже неприятно покалывало. Англичанин удивлённо взглянул на неё.
– Пойдём со мной. Ненадолго…
Грегори притащил Женю в медотсек, в единственную пустующую лабораторию. Даже в ординаторской, превращённой в реанимационную, лежали раненные. К тому времени Женька украдкой вытерла слёзы и даже промокнула хлюпающий нос уголком развевающегося халата Грега.
– Да что с тобой? – допытывался он.
– Ничего, – она поморгала. – Лук резала…
– Лук?
– Давай говори, что хотел, – она быстренько перевела стрелки.
– Сейчас покажу. Смотри!
Грегори вынул из сейфа электронные планшеты, где обычно хранились результаты сканирования, энцефалограммы, голо-анализы и разложил перед ней. Женька непонимающе уставилась на спектральный анализ головного мозга. Собственные мозги не работали совершенно.
– Что видишь?
– Ну, мозги в разрезе… И?
– Сюда смотри, – он ткнул в изображение. – Волны видишь?
– И что? – она упорно не въезжала.
– Вот это – старые результаты. Помнишь? Мы тогда делали.
Женя кивнула.
– А эти – несколько дней спустя. А вот это – сегодня утром… Прогресс!
– В чём? – слёзы покатились по щекам…
– Женька?! Да что с тобой? – Грегори встревожился не на шутку и отложил планшеты.
Она не выдержала, вцепилась в него и разрыдалась. В перерывах между воем и всхлипами сбивчиво жаловалась на судьбу:
– Я-а-а-а… Я-а-а-а больше их не увижу… Андрюша-а-а… Мама-а-а… У меня… Меня даже фотки нет… И-и-и-и… И-и-и-и!..
Грегори гладил Женьку по спине, пытаясь успокоить. Молчал, пока она не выплакалась и не выговорилась. Сочувствовал и переживал вместе с ней. Так по-человечески. По земному…
– Грег… Прости, – выдохнула Женька.
Он протянул ей салфетку. Она силилась высморкаться. Когда долго плачешь – это так сложно.
– За что прощать-то?
– Обсопливила тебе весь халат.
– Пустяки… Какие всё-таки дмерхи… – англичанин не находил слов. – Это ты меня прости. Знал бы, не связывался с ними.
– Они бы и так меня утащили… Нашли другого… А что ты говорил? – спохватилась она.
– Если коротко, без занудства, – он усмехнулся, – то я практически здоров. Мой мозг свободен от инфо-вируса!
У Женьки слёзы мигом высохли.
– Да ну?!
– Помнишь, как ты дурачилась с текстами?
– Помню. И?
– Ты ушла, а я захандрил. Достал заначку…
– Заначка?! У тебя?!
Точно антивирус…
– Бутыль спирта, – смущённо признался Грег. – Разбавил конечно.
– Погоди. Откуда здесь спирт?
Ввоз старинных земных антисептиков и алкоголесодержащих веществ на станцию был запрещён.
– Через таможню пронёс… Когда прилетели на «Шторме».
– Как?
Грегори замялся.
– Видишь ли, Рала с Гранталом на таможне знают. Они свои в доску. Поэтому особо и не досматривают. Так, формальности.
– Ну и дела…
Грегори хмыкнул:
– А как ты думаешь, они Халовы делишки обтяпывают. Кто привёз ему маркафского долинного?
– Так они ж на Домбо летали…
– Это почти рядом. А что им мешало сделать крюк?
Женя покачала головой.
– Ладно. Рассказывай дальше.
– А дальше… Я банально надрался и стал эти тексты читать, наоборот… Потом стал песни орать, опять же по текстам. Перекопировал задом наперёд и разослал знакомым по гала-почте. В конце смены завалился к приятелю в радиорубку… В общем, мы целый час развлекали народ этой абракадаброй в эфире ночного радио… А после, как отрубило – ничего не помню. Очнулся утром, в ординаторской, на кушетке, с жуткой головной болью, с компрессом на лбу и Миритином поблизости, заряжающим инъектор.
