– Мразь! Ты сдохнешь! – выстрел, и верхний экран погас, обдав пространство водопадом искрящихся огней.
Уорлетт, глядя с экрана улыбнулся, словно предвкушая реакцию противника на свои слова:
– Однажды ты почувствуешь голод, и ни одна пища не сможет его утолить. А рядом будет та, что тебе дороже жизни. Ее запах станет сводить тебя с ума. Ты проснешься и поймешь, что осушил ее до дна. Потому что именно ее вкус, сила, эмоции станут для тебя наваждением и самой драгоценной пищей. Твой хаа-рашский друг не говорил тебе о том, как у них создаются пары? Он скрыл от тебя интересную информацию! Спаривание самцов и самок… О, да ты скривился. Тебе не нравится моя терминология? Так вот, хаа-рашсы создают союзы, которые длятся столько же, сколько продолжается период вынашивание самкой своего детеныша. А затем, счастливый папаша, приняв роды у своей пары, покидает ее. Потому что этот вид не может сосуществовать в семейных союзах. И яд, которым они могут отравить свою половину это ничто по сравнению с тем, что они могут с ней сделать, находясь долго рядом. Слишком разное мировосприятие, слишком сильные эмоции. Ат-ри-ния лишь на время защищает мать от ее партнера. Как только заканчивается период гона, самцы возвращаются в космос, подальше от своих семей. Если ты останешься с ней – она умрет. Ты выпьешь ее жизнь, оставив пустую оболочку, а потом, когда поймешь, что ты натворил, пустишь себе пулю в башку. Это в твоем стиле, Вейн.
Голос сочился ехидством, отражался от стен, гремел с оставшихся экранов. Генерал не хотел слышать то, что Седой ему говорил. Он был сосредоточен, зол и глух к словам своего врага. Но внутри человеческой души загорелся огонек тревоги за любимую и их будущее, о котором он позволил себе мечтать.
– Ты лжешь! – новый выстрел, и погас еще один экран, генерал выстрелил снова, еще и еще.
– Нет, и ты это знаешь, чувствуешь. Я потратил годы, чтобы узнать все об этой расе. Провел сотни экспериментов, но главное открытие сделал мой покойный папаша, адмирал. Хаара-шес не может быть вместе со своей самкой. У нее нет сил противостоять ему, она слишком открыта. Все чувства как на ладони. Ему невозможно удержаться от того, чтобы ее не выпить всю, без остатка.
– Как же я буду счастлив, сворачивая тебе глотку, гребаный психопат! – выдавил генерал продолжая преследование. Он знал, что его товарищи уже рядом. Они окружали логово Седого. К того не было шансов спастись.
* * *
Я открыла глаза, проснувшись от того, что сонный малыш тыкался ротиком в мою грудь.
– Сейчас, маленький, я покормлю.
– Он похож на тебя, но так же ненасытен, как и его отец. И я его понимаю, – услышав голос я вздрогнула, но тут же успокоилась, поняв, что это всего лишь Гарет. Гарет, который должен был отправиться с Дамиром.
– Как Адриан? Уже очнулся? – я прижала ребенка к груди, прикрывшись покрывалом. Кормить грудью в присутствии мужчины было неловко, но бестактный громила не спешил уходить.
– Медокс закончил его латать. Скоро он проснется, – смотря куда-то в сторону, ответил Гарет.
– А… – я боялась задать вопрос, но была уверена, если бы что-то произошло с Дамиром, мой товарищ не стал бы этого скрывать.
– На связь не выходил никто из них. Меня оставили здесь на случай… Если им не сразу удастся отыскать твоего дружка, – Гарет усмехнулся в свойственной ему манере, ехидно и нагло.
– Наверное, это хорошо, – покачивание убаюкивало малыша и отвлекало меня от болезненных ощущений внизу живота.
– Что ты будешь делать, лишившись последнего врага, Шания? Кем ты захочешь стать? Какую из масок примерить?
Его слова меня взволновали, а тон неприятно поразил.
– Кто ты, Гарет? У тебя самого столько масок. Революционер, друг, воин, убийца. Кто же ты на самом деле?
– Все вышесказанное и немного больше, – Гарет сел напротив меня прямо на пол и посмотрел в глаза своими черными немигающими глазами. – Союз давно прогнил, от него ничего не осталось. Премьер-Координатор, чтобы прикрыть своих кредиторов играет на их стороне. Последней каплей стало замалчивание последствий губительной терраформации на ряде планет, которая превратила колонии в опасные для жизни зоны. Именно из-за этой информации пострадал твой друг профессор Толкен. Ученик не пожалел даже своего старого учителя. Кстати, то же можно сказать и о твоем учителе, Вонге. Когда-то он был бесценным сотрудником для правительства Союза. Но специфика работы позволила ему слишком много узнать, а странный кодекс чести не позволил продолжать делать то, что от него хотели. Нас изначально было немного, тех, кто хотел что-то изменить. Союз действительно себя изжил, в этом Уорлетт прав. Власть должна быть сосредоточена в руках сильного правителя, который бы прислушивался к мнению Совета, контролируемого народом. Дольше ждать было нельзя. Одной из первых планет, где терраформация потерпела крах, оказался Утлагатус, Хоуп, как мы теперь можем его называть. Никто до конца не знал, какие тайны скрыты в ее недрах. И все же, там активно, но тайно велась добыча кризона, и в какой-то момент нам стало понятно – вина многих ссыльных лишь в том, что кому-то на Сигме, по их мнению, достается слишком мало камней. Самые сильные и выносливые были отобраны и оставлены на базе для работы на шахтах. В последнее время я часто задавался вопросом – что бы было, если бы они познакомились с хаа-рашсами немного раньше.
– Хаос, смерть, трагедия, – я оказалась под впечатлением от его рассказа, хотя многое мне уже было известно. Для меня все еще были свежи воспоминания нашего боя с тварями из пещеры Карадан. Что же до Гарета… Не ожидала что он все это время работал под прикрытием. Вопрос только, на кого?
– Знаешь, я даже признателен Уорлетту за то, что он за последние месяцы свел на нет все, что Союз создавал годами. Если бы не те интервью, нам было бы трудно тебя отыскать. Он проделал огромную работу, сделал тебя символом, лидером и лицом сопротивления, окончательно подорвав устои общества и повлияв на умы граждан. Колонии скоро захотят отделиться, если им не будет предложена альтернатива. Власть должна быть сосредоточена в руках одного, достойного. Выбравшись с Миранды, тебе не удастся остаться в стороне. Тебе придется выбирать – тихая спокойная жизнь на далекой колонии, где никто не сможет гарантировать твою безопасность, смена личности, либо же… Трудно, быть живым символом.
– Зачем ты мне говоришь об этом именно сейчас? – насторожилась я.
– Два выбора и две разных судьбы, – словно не услышав вопроса, продолжал Гарет удивлять меня своим красноречием, – роль скромной колонистки, замужней за существом, который всегда должен скрывать свое лицо. Либо же роль героини, рядом с тем, кто оказался способен простить тебе смерть близкого человека и преодолеть сотни парсеков, чтобы спасти из ада. Не стоит удивляться, только слепой бы не догадался, как к тебе относится Адриан Вилард. Он болен тобой. Двинулся от своей любви. К счастью, это сумасшествие касается только его чувств, деловая хватка у него все еще осталась. Поэтому, он нас полностью устраивает.
– Но это не устраивает меня! – я была неприятно поражена, что кто-то там уже разложил мою жизнь по полочкам и все решил без моего участия. – Я не хочу быть на виду, мне не нужны власть и известность. К тому же, Адриан никогда не сможет до конца меня простить.
