– Что насчёт Грегори? – с замиранием сердца спросила Женя.
– С ним всё в порядке. Благодарите Миритина.
– Можно его навестить? – обрадовалась Женя.
– Ни в коем случае! – Талех чуть не поперхнулся.
– Почему? – испугалась Женя.
– Он у себя дома, в добром здравии и ничего не помнит с того момента, как подействовал геном.
– ???
– Мы с доктором поработали над его мозгами. Поэтому не вздумайте извиняться или упоминать о случившемся.
– Хорошо, – вздохнула Женька, а про себя решила:
«Может, оно и к лучшему».
Наливая вторую чашку кофе, она соображала, как подступиться к Талеху с вопросами о Рокене… Но командор сам начал разговор.
– Вы, наверное, хотите знать о своём любовнике?
Вот Женька натурально поперхнулась. Да так, что закашлялась, опрокинула чашку, и кофе со стола пришлось вытирать салфетками. Талех спокойно ждал, пока она закончит.
– Так вы хотите о нём поговорить?
– Он мне не любовник, – упрямо выдавила Женька.
– Мне всё равно, как это у вас называется, – усмехнулся Талех, – но у нас именно так.
– В этом мы похожи, – пробормотала Женя.
– Не тешьте себя иллюзиями.
Евгения не собиралась с ним спорить и опустила глаза в чашку, где на донышке высыхала пенка от кофе.
– Скоро поймёте почему, – чуть мягче добавил командор и продолжил. – Я познакомился с Рокеном вскоре после того, как получил во владение эту станцию… Понимаете, Ева, то был тяжёлый год. Неотрадиционалисты не таились и устраивали беспорядки, упорно называя их акциями протеста. Они утверждали, что ратуют за возрождение великой джамранской нации…
– А чем эти «нео» отличаются от просто традиционалистов? – спросила Женя, воспользовавшись паузой.
– Кучка отщепенцев, вообразивших себя всемогущими. Они посчитали, что способны противостоять гатракам с помощью генетического оружия. Похищали людей и ставили опыты. Вы слышали о воинах-джамрану?
– Нет, – Женя покачала головой.
Какое счастье, что теперь можно не притворяться!
– Ещё услышите, полагаю. Неотрадиционалисты тайно выращивали убийц, прямо в материнской утробе, пользуясь старыми методами… – Талех нахмурился. – Но не владели технологиями предков. Это закончилось плачевно. Большинство женщин умерли в муках, а дети… Не буду травмировать вашу нежную психику.
– Да куда уж дальше, – пробормотала Женя.
– Погано и то, – он словно не слышал её, – что эти нео-ублюдки тоже потомки реформистов, одни из нас… Итак, когда я выиграл конкурс…
– Вы говорили о станции, – недоумённо поправила Женя.
– Не перебивайте. О том и речь. Именно так я стал командором. У джамрану существует два варианта получения собственности: право преемственности и участие в конкурсе. Прежний командор погиб от несчастного случая, не успев назначить преемника. Поэтому объявили конкурс. Я победил и вступил в права. А через треть цикла вернулся на родину – уладить кое-какие формальности и нашёл Рокена. В трибунале высшего командования…
Женя знала, что это второе название верховного суда Джамранской республики.
– Рокен тогда работал в главной лаборатории Серендала. Перспективный молодой учёный, всего за цикл получивший учёную степень и премию… Его уличили в сотрудничестве с неотрадиционалистами. Он снабжал их секретными геномами и запрещёнными патогенами. Предоставлял архивы и новейшие разработки.
– Рокен – неотрадиционалист?! – ахнула Женя.
– Не совсем, – ответил Талех. – Послушай. Незадолго до этого гатраки объявили нам войну. Захватили наши колонии и несколько исследовательских станций во внешнем космосе…. Сражения вспыхивали по всему квадранту. Джамрану заключили договор с шакренами. Потом к нам присоединились земляне. Так началась вторая эпоха конгломерата. Мирный альянс стал военным. Нео-выродкам это было только выгодно. Они сочинили миф о несостоятельности нашего командования, чтобы привлечь молодёжь. Таких горячих и неопытных, как Рокен. Прельстили лживыми песнями о былом величии джамрану. Мол, с воинами-джамрану мы давно бы уже распылили гатраков по галактике и покончили с войной. Увы, это была правда. Но учёные отвергли такие жертвы. А Рокен вдохновился призывами и начал помогать неотрадиционалистам… Накануне, в колонии, захваченной гатраками, погибла его семья…
У Женьки бухнуло сердце. Она верила, знала, что Рокен не чудовище. Ну, оступился, с кем не бывает.
– На беду, – продолжал Талех. – Рокена выдали террористы, когда их схватили. Парня арестовали, а меня пригласили на слушание дела, как сотрудника «комитета по борьбе с генетическими преступлениями».
«Нехило», – подумала Женя.
– Не знаю почему, но когда его приговорили к инъекции патогена и тридцати плетям, я оспорил приговор. Прямо на месте, в качестве представителя власти, и взял Рокена на поруки. Таковы наши законы. Я предоставил ему гражданство и отныне распоряжался его жизнью и свободой.
– И наказание отменили?
– Отчасти, исключив патоген и сократив число ударов до десяти. Назначив меня исполнителем приговора.
– И вы это сделали?! – возмутилась Женя, до глубины души взбешённая джамранскими порядками.
– Разумеется, – сурово ответил Талех. – Трибунал строго следил за ходом экзекуции. Таков порядок. Но десять – не тридцать, а я щадил его как мог.
Заметив на её лице отвращение, Талех невесело усмехнулся.
– Так устроено наше общество.
– Что же это за республика такая? – нахмурилась Женя.
– Республика – не оплот вседозволенности и беззакония, – строго заметил Талех. – У нас со свободой выбора граничат закон и власть. А я командор – представитель власти и наделён полномочиями – карать или миловать. По справедливости.
– И многих вы так, гм, карали? – спросила Женя.
– Приходилось, – сдержанно ответил Талех. – Если было за что… Не бойтесь. Вас я и пальцем не трону.
– А я и не боюсь! – вскинулась она.
– Без крайней надобности.
Женька поняла, что поспешила с выводами о своей неприкосновенности.
– А у меня теперь какое гражданство? – на всякий случай уточнила она.
– Земное, но работаете вы под моей юрисдикцией.
Женя прикинула, хорошо это или плохо, и чем это ей грозит.
– А Рокен?
– Он работает на меня.
– Значит, он не террорист?
– А с чего вы взяли, что он террорист?
– Так вы сами сказали!.. И велели посадить его к ним.
Талех усмехнулся.
– Он специальный агент. Продаёт фальшивые геномы неотрадиционалистам, а мы их выслеживаем. Думаете, если бы я не доверял ему, то назначил бы заведующим лабораторией?
