Планируя этот новый Сераль, Мехмед намеревался создать образец дворцовой жизни турок на многие века вперед…
Учебный план дворцовой школы, идея которого принадлежала Мехмеду, сочетал в себе в равной мере гуманитарное образование и физическое воспитание, подготовку к физическому труду и обучение различным профессиям. Гуманитарное образование включало изучение турецкого, арабского и персидского языков с особым упором на турецкий язык, которым при всех его сложностях нужно было досконально и быстро овладевать. Преподавали также историю Турции и математику в пределах арифметики и геометрии. Ученики учились применять на практике и искусства, ремесла и науки, к которым, по наблюдениям специалиста по выявлению наклонностей, у них было особое призвание. Среди этих искусств была турецкая музыка, как военная, так и вокальная. Хор дворца устраивал для султана регулярные концерты, вдобавок к тому же приветствовал его песней за полтора часа до зари и через полтора часа после захода солнца и обращался к нему с музыкальными приветствиями по всем торжественным случаям.
Физическая подготовка состояла из гимнастических упражнений, помогающих пажам поддерживать отличное здоровье, силу и ловкость. Они занимались практически всеми видами спорта – стрельбой из лука, борьбой, фехтованием, метанием копья, игрой в матракчи и проч. Все более важным становилось искусство верховой езды, так как многие затем направлялись на службу в кавалерию и, будучи столь прекрасно подготовленными для армии, они становились искусными не только в верховой езде, но и в разных видах ратного мастерства.
Наконец, все, кроме янычар, осваивали на практике избранный вид деятельности или ремесла из числа преподававшихся в различных школах профессиональной подготовки. Сами султаны поступали подобным образом. Мехмед II стал искусным садовником, посвящавшим значительную часть своего досуга присмотру за своими собственными дворцовыми садами, где он любил выращивать не только цветы и деревья, но и овощи. Существует предание, что он однажды вырастил гигантский огурец, которым особенно гордился, который вдруг исчез. В бешенстве подозрения он вспорол живот одному из своих садовников и обнаружил остатки огурца в его желудке. Селим I и Сулейман I стали искусными ювелирами; Абдул-Хамид II специализировался как столяр-краснодеревщик, умевший изготавливать сложные инкрустации, тогда как другие лица из правящей династии занимались такими ремеслами, как вышивка, заточка ножей и мечей. Пажи учились готовить напитки и любимые блюда султана, стирать льняные изделия, изготавливать барабаны, стричь волосы, брить, делать маникюр и исполнять различные поручения.
…Основная часть сельскохозяйственных земель на территории империи теперь принадлежала государству и, таким образом, централизованно контролировалась правительством, которому не мешало право частной собственности. Мехмед превратил в свою вотчину большие поместья землевладельцев-христиан, имевших безусловное право собственности на землю, и земли монастырей. Теперь султан продолжил этот процесс с помощью присвоения путем перевода в категорию «земель короны» прочих владений, независимо от частной или коллективной форм владения. Некоторые из них были распределены в качестве поместий среди его визирей и других чиновников с аналогичными ограничениями принципа наследования.
Мехмед II стал искусным садовником, посвящавшим значительную часть своего досуга присмотру за своими собственными дворцовыми садами
Крестьянин – райя – обрабатывал землю, пользуясь ее плодами в обмен на налог и свой труд, ради поддержания собственной семьи. Земля переходила к его сыновьям после его смерти. В этом, в общих чертах, выражалась суть мудро организованной, тщательно проработанной и строго соблюдавшейся при правлении султана Мехмеда государственной феодальной организации, которая соединила к взаимной выгоде его производящие классы и вооруженные силы.
Вооруженных такими традиционными средневековыми видами оружия, как лук, меч щит, копье и булава, к концу правления Мехмеда насчитывалось около сорока тысяч человек. Они отличались от сипахов Порты и собственных дворцовых войск султана. В случае войны их силы дополнялись, как и во времена Османа, нерегулярной кавалерией, или акынджи, набиравшимися из масс населения, жившего за счет права грабить земли, которые они оккупировали; а также пешей милицией, введенной Орханом, – азабами.
Но главную силу армии по-прежнему составляли янычары – пехотные части, состоявшие из безземельных, христианского происхождения рабов, численность которых во времена Мехмеда возросла до десяти тысяч человек, имевших более высокое денежное содержание и вооруженных современным огнестрельным оружием. Они составляли ядро пехоты, в то время уникальное для Востока войско, в котором преобладала кавалерия, и не встречали равного себе по силам противника ни в одной стране, с которой турки вступали в конфликт. В столице они были единственными регулярными войсками, которые могли стоять там гарнизоном, под началом своего аги, во дворце султана.
Янычары служили центральному правительству в качестве объективного противовеса любой местной оппозиции, которая могла бы возникнуть на территории империи. Подобным образом они играли свою роль преданных слуг династической линии сильных османских султанов.
По всей империи с уничтожением Мехмедом старого правящего класса и его замещением исполнителями, которые были его собственными личными рабами, остались только те, чье служебное положение наделялось личными достоинствами, и эти достоинства давали возможность для дальнейшего продвижения по службе. Это было гибкое общество, в котором слуга мог обойти своего господина, а господин – своего вышестоящего начальника, где ремесленник мог подняться до уровня великого визиря, а великий визирь – опуститься до уровня ремесленника. И все это не принималось как естественные личные проблемы, ведущие к утрате положения в обществе. Таким, основанным на имперских предпочтениях и вознаграждениях за заслуги, был социальный и административный организм этой исламской империи, отличавшийся от любого на христианском Западе.
…Мехмед Завоеватель поставил себе цель – дать полное развитие ресурсам своей страны, и достиг больших успехов. В подобных практических делах Мехмед превзошел своего отца. В этом он, без сомнения, должен был благодарить своего отца за первоклассное образование. Мехмед свободно владел шестью языками, среди которых – турецкий, греческий, латинский, персидский, еврейский, и имел, благодаря своим многочисленным наставникам, основательную подготовку в области литературы, в изучении философии и в науках.
Он развил в себе подлинный интерес и искреннее уважение к античной и восточной культурам. Начиная с захвата Константинополя, султан привлек к своему двору многих итальянцев, включая представителей латинской гуманистической школы и специалистов по другим отраслям знаний. Конечно, когда Мехмед поступал подобным образом, его цель не была совсем уж бескорыстной, – ему необходимо было обладать знаниями о мире, который он мечтал завоевать.
