Двумя годами позже Селим скончался в муках от рака, в деревне по дороге в Константинополь. Крупный мужчина со свирепым выражением лица, неистовый по характеру, с огненными глазами и холерической комплекцией, Селим не обладал уважением к человеческой жизни. Рассказов о его импульсивной жестокости имеется множество. Одним из его наиболее ранних публичных деяний – так утверждали – было убийство ударом меча провинциального губернатора, который вслед за уступками, сделанными султаном янычарам, поторопился потребовать увеличить свой доход.
Селим всегда был в достаточной мере готов отдать приказание обслуживавшим его немым слугам убить на месте любого человека, осмелившегося возразить или как-либо еще не понравившегося ему.
Жизни и карьеры его великих визирей были, таким образом, достаточно скоротечными. Семеро из них были обезглавлены по его приказаниям вместе с другими многочисленными чиновниками-военачальниками. Фраза: «Чтоб тебе быть визирем Селима» вошла в обиход на турецком жаргоне как подразумевающая проклятие: «Порази тебя смерть!». В качестве меры предосторожности визири выработали благоразумную привычку брать с собой, когда их вызывали к султану, свои последние по времени завещания. Один из них рискнул игриво попросить своего господина о некоем предварительном уведомлении насчет того, когда ему следует ожидать обвинительного приговора, чтобы у него было время привести порядок свои дела. На что, громко смеясь, султан ответил: «Некоторое время думал о том, чтобы убить тебя, но у меня сейчас нет никого подходящего, чтобы занять твое место; в противном случае я бы тут же сделал это».
Несмотря на подобные опасности, в желающих занять высшие посты недостатка не было. Ибо вознаграждения были столь же велики, как и риск. Более того, жизнь при дворе Селима была полна событий и стимулов, скрытых причин для безрассудного и полнокровного веселья. Жестокости султана, столь типичные для самого духа этого времени, оживлялись грубыми удовольствиями, контрастируя с холодным расчетом жестокостей его деда Завоевателя. Ибо при всем своем варварстве Селим был также человеком парадоксально высокой культуры, влюбленным в литературу и наделенным талантом поэта. Он написал книгу од на персидском языке, с удовольствием покровительствовал ученым людям, беря с собой в кампании бардов и историков, чтобы записывать происходящие события и воспевать подвиги турок.
Сверх всего, он был великим воином. Уравновешивая своими имперскими захватами в исламской Азии завоевания своего деда и его предшественников в христианской Европе, Селим менее чем за десятилетие удвоил размеры Османской империи. Ко времени его смерти она простиралась от берегов Дуная до берегов Нила, от побережий Адриатики до побережий Индийского океана. Таким, раскинувшимся далеко на два континента, было теперь имперское наследие его сына Сулеймана.
12
Восхождение Сулеймана на вершину османского султаната в 1520 году совпало с поворотным моментом в истории европейской цивилизации. Мрак позднего Средневековья с его отмиравшими феодальными институтами уступал место золотому свету Ренессанса. Под руководством юных суверенов, обладавших выдающимися индивидуальными способностями, набирали силу зрелые, цивилизованные государства. XVI век был веком Карла V и империи Габсбургов; Франциска I и дома Валуа во Франции; Генриха VIII и Тюдоров в Англии. Три этих могущественных монарха встретили теперь в лице двадцатишестилетнего султана Сулеймана равного себе «второго Соломона».
На Западе он должен был стать неотделимым элементом христианского баланса сил. На исламском Востоке Сулейману были предсказаны великие свершения. Десятый по счету султан-турок, правивший в начале X века хиджры, он был в глазах мусульман живым олицетворением благословенного числа десять – числа человеческих пальцев на руках и на ногах; десяти чувств и десяти частей Корана и его вариантов; десяти заповедей Пятикнижия; десяти учеников Пророка, десяти небес исламского рая и десяти сидящих на них и сторожащих их духов. Восточная традиция утверждает, что в начале каждого века появляется великий человек, предназначенный для того, чтобы «взять его за рога», управлять им и стать его воплощением. И вот такой человек явился в обличье Сулеймана – «самый совершенный из числа совершенных», следовательно, ангел небес.
С момента падения Константинополя и последующих завоеваний Мехмеда западные державы были вынуждены сделать серьезные выводы из продвижения турок-османов. Видя в нем постоянный источник для беспокойства, они готовились противостоять этому продвижению не только в смысле обороны военными средствами, но и дипломатическими действиями. Угроза турецкой интервенции, слух о секретном альянсе турок служили в качестве полезного орудия дипломатии среди итальянских государств. В этот период религиозного брожения встречались люди, которые верили, что турецкое вторжение было бы Божьим наказанием за грехи Европы; существовали места, где «турецкие колокольчики» призывали верующих каждый день покаянию и молитве. Легенды крестоносцев гласили, что турки-завоеватели продвинутся вперед настолько далеко, что достигнут священного города Кельна, но что здесь их вторжение будет отражено в результате великой победы христианского императора – не папы – и их силы отогнаны за Иерусалим. Когда Карл V стал императором Священной Римской империи, он был всенародно провозглашен защитником христианства.
Имперские владения Карла, благодаря сочетанию благоразумных браков и удачных смертей, простирались от Балтики до Средиземного моря, от Нидерландов, через Германию и Австрию, до Испании. Они включали также королевства Неаполя и Сицилии и опорные пункты в Мексике и Перу. На полученных им в наследство австрийских землях по ту сторону Альп Карл столкнулся с реальной угрозой со стороны турок-османов, которая теперь, при Сулеймане, должна бы возрасти.
Хотя опасность со стороны турок действительно постоянно возрастала, в это время самым активным врагом Карла был Франциск I из Франции, его соперник, потерпевший поражение на выборах претендента на мантию императора Священной Римской империи. Честолюбивой мечтой Карла было объединить в Священную Римскую империю весь мир западного христианства под властью Габсбургов. Препятствием на пути осуществления мечты о завоевании всей Европы была Франция, отделявшая его германские владения от его владений в Испании, препятствовавшая реализации его замыслов в Северной Италии, где два монарха были вовлечены в непрекращающиеся пограничные споры, и представлявшая угрозу морским коммуникациям, от которых зависели его военная безопасность и процветание торговли. Таков был конфликт, разделявший две главные христианские державы, который часто из неверного общего врага делал потенциального и желанного союзника.
Что Франциск и должен был теперь обнаружить. Выступив изначально проповедником великого крестового похода против турок под знаменами римского папы, он вскоре начал искать их поддержки, поскольку они имели этого общего врага в лице империи Габсбургов. Франциск делал это тайно и двулично, выковывая на основе их соответствующих политических интересов «святотатственный союз Лилии и Полумесяца», который он сначала стремился скрыть от христианского мира, но который должен был продолжаться с перерывами и злоключениями почти три сотни лет. Сулейман в нескольких случаях субсидировал его, послав ему в 1533 году сумму в сто тысяч золотых, чтобы помочь создать коалицию.
