Они воспитывались на отличавшихся определенной широтой взглядов неортодоксальных мусульманских заповедях дервишского ордена Бекташи, благоговейным патроном которого был Орхан, построивший для ордена монастыри с монашескими кельями в Бурсе. Их шейх, Хаджи Бекташ, благословил новые войска и вручил им их штандарт, украшенный полумесяцем и обоюдоострым мечом Османа. Накрыв рукавом своих одежд голову первого солдата, он дал войску имя и предсказал его будущее: «Его лик будет ярким и сияющим, его рука – сильной, его меч – острым, его стрела будет бить точно в цель. Он будет побеждать в каждой битве и никогда не вернется иначе, как с триумфом». Следуя этому благословению, к белой войлочной шапке янычар, своими очертаниями напоминавшей головной убор воителей пограничных областей – ахи, крепился хвост, изображавший рукав дервиша – шейха, и она была украшена деревянной ложкой вместо помпона. Знаком отличия войска, символизирующим уровень жизни, более высокий, чем у других войск, были горшок и ложка; офицерские звания были позаимствованы из лексикона полевой кухни – начиная с Первого раздатчика супа и до Первого повара и Первого водоноса. Священным предметом полка был котел, вокруг которого янычары собирались, чтобы не просто поесть, а держать общий совет.
Народы Европы вполне могли быть возмущены бесчеловечностью турок с Востока, подобным образом наложивших на христиан налог кровью, порабощавших юных пленников, отрывавших их от родителей, силою навязывавших чуждую религию и диктовавших жизненный путь, который им отныне предстояло пройти. Но следует сделать скидку на нормы воинственного века, когда борьба с врагами безоговорочно воспринималась как составная часть жизни. В этот век христиане сами были столь же не гуманны в отношении к другим, будь то христианин или иноверец. Более того, Балканы того времени – запутанный театр военных действий, на котором солдаты-христиане постоянно воевали на стороне турок. Ни разу мусульманские армии Мурада не оказывались без поддержки со стороны войск «неверных», сознательно сражавшихся под руководством командиров-христиан против других христиан. Своей численностью такие контингенты намного превосходили янычар, число которых, хотя и возросло за несколько веков в несколько раз, все равно составляло сравнительно небольшую часть турецких вооруженных сил. Во времена Мурада их было немногим более одной тысячи человек. Несомненно, с течением времени угроза вербовки сокращала их ряды, побуждая крестьянство скорее принимать ислам, чем жертвовать крепкими, здоровыми сыновьями, нужными для работы на земле.
Будучи призванными, эти юноши получали такие преимущества, как высокая степень физической подготовки и технического мастерства, образование, разумный баланс между дисциплиной в казармах и отдыхом в лагерях, надежда на пожизненную карьеру. Здесь был развит сословный дух, основывавшийся на гордости собственным полком. Янычары, таким образом, начинали жизнь, имея достаточно большие преимущества. По мере того как проходили века османской истории, они получили даже больше, чем их справедливая доля власти.
Эта система военного рабства шокировала христианский мир. Но она была достаточно давно известна и распространена в исламском мире, особенно среди турок. Они на самом деле извлекли из нее пользу в период собственного порабощения на ранних стадиях своей истории. Во времена халифата Аббасидов тюрок похищали, брали в качестве дани или покупали как рабов в немусульманских степях Центральной Азии, воспитывали как обращенных мусульман, а затем в Багдаде обучали их солдатскому ремеслу или же готовили из них чиновников. «Поставка рабов этого вида, – отмечает Клод Казн, – статус которых был, естественно, намного выше по сравнению с домашними рабами, принадлежавшими частным лицам, похоже, никогда не представлялась затруднительной, и само турецкое население, среди которого она осуществлялась, относилось к ней спокойно. Рабство не возбуждало в ком-либо таких чувств, какие оно стало вызывать позже». Тюрки, подобным образом превращенные в рабов, нередко имели возможность подняться, благодаря системе поощрений, до высоких военных и чиновничьих постов.
В наследовавшем халифату государстве Саманидов власть турок, занимавших подобные посты, показала себя сильным фактором сохранения династии, но турки в конце концов ее свергли, чтобы заменить собственной династией рабского происхождения. Схожие династии, основанные тюрками рабского происхождения, а именно Тулунидов и, позднее, Мамлюков, изначально рабов Саладина и Айюбидов, правили в Египте. Последнюю они просто отодвинули в сторону, чтобы образовать свою собственную династию, аналогичным образом основанную на рабстве, которое продолжало сохраняться при османском режиме.
Османы сами столкнулись при Мураде I с вызовом, на который они теперь давали ответ. В этом случае, по словам А. Тойнби, имело место «географическое перенесение естественной общины из ее естественного степного окружения, в котором она находилась в состоянии схватки с физической средой, во враждебное окружение, в котором она обнаружила себя свободной от физического давления засушливости, но взамен этого столкнулась с новой проблемой осуществления господства над враждебными общинами человеческих существ».
Другие кочевые сообщества, вставшие перед той же самой проблемой, просто попытались «трансформировать себя из пастухов овец в пастухов людей».
Но в этом они, как правило, проваливались. Господство аваров над славянами длилось всего лишь пятьдесят лет; западные гунны правили венграми не дольше срока жизни самого Аттилы. Все сменявшие друг друга империи монголов просуществовали также недолго. Ошибочность этого принципа правления со стороны кочевников заключалась в том, что «человеческий скот», оставаясь работать на собственных землях, в результате продолжал быть по-прежнему экономически продуктивным и вскоре начинал объединяться для того, чтобы изгнать или же ассимилировать своих «пастухов». Ибо те, в этом оседлом окружении, подтверждали, что являются просто бесполезными паразитами, как это и было на самом деле, «трутнями, эксплуатирующими рабочих пчел». Отсюда последовательно быстрый подъем, столь же быстрое угасание и падение большинства империй кочевников.
Османы должны были доказать, что представляют собой уникальное в истории исключение из этого правила. Они выработали практику «подбора и обучения людей – сторожевых псов, чтобы поддерживать порядок среди человеческого стада падишаха и держать его человеческих соседей в страхе». Этими вспомогательными устройствами в образе человека и были рабы-христиане. Султан Мурад открыл со своими янычарами дорогу институту управления Османской империей, основанному на рабстве и, отсюда, на верности султану, который вскоре распространился на гражданскую сферу, чтобы вобрать в себя все ответвления государственной службы. С этого времени подданные империи христианского происхождения должны были управляться людьми, которые по своему происхождению также почти полностью были христианами. Отсюда берет начало длинная череда мусульманских правителей, избравших христианского посредника в качестве средства отправления власти над своими подданными, будь то мусульмане или христиане.
Янычары Османской империи
