Уже на пробе пера в коммерческом кино Линч умело манипулирует ожиданиями и эмоциями публики. Когда Тривз впервые видит Меррика, Линч показывает лишь искаженное страданием лицо врача с бегущими по щекам слезами. В течение получаса Человек-слон остается скрытым от глаз зрителя, за мешком-маской, тенью, силуэтом, так что в какой-то момент зритель не может не осознать своих вуайеристских ужаса и желания. Наконец, мы видим полную меру его уродства глазами кричащей медсестры; сила этой сцены — прежде всего не в ее реакции, а в его ужасе от своей способности внушать отвращение. «Человек-слон» — необычный фильм о монстрах, в котором, как формулирует французский критик Серж Дане, «напуган монстр». Страх как первичная линчевская эмоция включен и в предысторию: похожий на сон пролог связывает физическое состояние Меррика с его беременной матерью, которую напугал и сбил с ног слон.
Страх также определил опыт работы над фильмом для самого Линча, который провел целый год в Англии, от подготовки к съемкам (в основном на студии «Эльстри» под Лондоном) до монтажа. Резкий переход от роли гаражного умельца к статусу престижного независимого кинорежиссера привели к страху перед работой, который сильно выбил его из колеи. «Это был единственный раз в жизни, когда я думал о самоубийстве как о способе прекратить мучения», — говорил он впоследствии. Актерский состав был полон шекспировских тяжеловесов: Энтони Хопкинс сыграл Тривза, Джон Хёрт — Меррика, а Джон Гилгуд — главврача больницы. В фильме также участвовали многие ветераны кинопроцесса, включая оператора Фредди Фрэнсиса, который сделал себе имя на съемках готических триллеров для киностудии «Хаммер Филмс», и монтажера Энн В. Коутс, которая получила «Оскара» за работу над «Лоуренсом Аравийским». Линч сделал большую часть декораций для «Головы-ластика» сам, поэтому настоял на том, чтобы самому же делать грим Человека-слона, и отнесся к разбухшему телу Меррика как к скульптуре. Но бугристые шишки и пористые горбы, которые Линч лепил из пенополиуретана и силиконовой пены, с каждым разом становились тверже, превращаясь в бетоноподобную массу, которую было невозможно носить. За считаные дни до начала съемок продюсеры пригласили художника по гриму Кристофера Такера, создавшего сложную систему легких латексных элементов грима, которые он наносил по нескольку часов, но которые давали Хёрту относительную свободу движения.
Несмотря на ужас перед съемочным процессом, Линчу практически не пришлось идти на компромиссы, создавая свой первый коммерческий фильм. С таким материалом легко было уйти в сентиментальность, но, несмотря на мнимую оптимистичность, в добродушной пассивности Меррика и в превратностях его судьбы, которыми проверяется на прочность викторианский «фасад», есть нечто удручающее. Медсестра предупреждает Тривза, что, спасая Меррика, он обрекает его на то, чтобы «на него снова все глазели». Двусмысленные роли смотрящего и того, на кого смотрят, лежат в основе многих фильмов Линча, а накапливающиеся между ними противоречия часто выливаются наружу в представлении на сцене, одном из главных пространств линчевского мира. Тривз обнаруживает Меррика, когда того выставляют напоказ в цирке уродов, а последняя фаза освобождения Человека-слона проходит в театре, где он смотрит пантомиму «Кот в сапогах», сидя на балконе у всех на виду.
Некоторые отмечают автобиографическое измерение «Человека-слона», фильма о том, как изгой становится частью буржуазного общества, который ознаменовал восхождение самого Линча к респектабельности. Когда фильм вышел в октябре 1980 года, в мире кино многие вообще не слышали о Линче; некоторые критики думали, что он британец. В предпремьерной статье о Джоне Хёрте в «Нью-Йорк таймс» режиссер фильма вообще не упоминается; критик «Таймс» признается, что не видел «Голову-ластик». За важным исключением Роджера Эберта, который и дальше будет относиться к большинству фильмов Линча с глубокой неприязнью, основная часть критиков была от «Человека-слона» в восторге. Полин Кейл, рекомендовавшая сценарий во время своей недолгой работы консультантом на «Парамаунт», экспрессивно хвалила картину: «Ты видишь нечто новое — бессознательное, подмешанное в конвенциональное повествование». В США фильм собрал кассу, в пять раз превысившую бюджет, и стал особенно крупным хитом в Японии и Франции, где у Линча появятся самые преданные поклонники. Трудно представить себе более удачный коммерческий дебют: успех у зрителей и у критиков, в котором нашлось место специфическому мироощущению Линча и который при этом получил добро от киноиндустрии в виде восьми номинаций на «Оскара».
«Человек-слон» пролетел на «Оскаре» (в том году все главные призы получил режиссерский дебют Роберта Редфорда «Обыкновенные люди»), но он открыл Линчу новые двери в индустрии. Он хотел вновь приняться за «Ронни Рокета», на этот раз на студии «Американ Зоотроп» Фрэнсиса Форда Копполы, но Коппола был вынужден ограничить свои продюсерские дела после полного провала его мюзикла 1982 года «От всего сердца». Джордж Лукас предложил Линчу снять третью часть «Звездных войн» — «Возвращение джедая». Вместо этого Линч решил запустить собственную франшизу блокбастеров и взялся за один из самых сложных шедевров научной фантастики, «Дюну» Фрэнка Герберта.
Как и Линч, Герберт был жителем тихоокеанского северо-запада США. Идея «Дюны» пришла ему в голову, когда он готовил журнальную статью об экологическом влиянии движения песчаных дюн на побережье Орегона. «Дюна» вышла в 1965 году; события романа разворачиваются примерно двадцать тысяч лет спустя, в основном на далекой планете Арракис, которая является единственным во вселенной источником наркотического вещества Пряности, дающей жизнь. Подробно описанные в «Дюне» мессианские войны, которые разражаются из-за ценного вещества, соотносились с экологическими и психоделическими заботами контркультуры того времени и надолго их пережили. Вселенная Герберта много раз населялась заново в сиквелах и спин-оффах, которые множатся и после смерти автора в 1986 году.
Многие годы «Дюна» противилась любым попыткам сделать из нее космическую оперу.
[20] Первую попытку осуществил Артур Джейкобс, продюсер фильмов о Планете обезьян, который собирался снимать «Дюну» с Дэвидом Лином и Хаскеллом Векслером. Когда Джейкобс умер, права на фильм были проданы французскому продюсеру Мишелю Сейду, который нанял Алехандро Ходоровски, культового чилийского режиссера, снявшего полуночное кино «Крот». Таинственным флер «если бы» вокруг неснятого фильма Ходоровски, который, согласно обещанию режиссера, должен был бы вызывать галлюцинации без наркотиков, за годы разросся и укрепился в документальном фильме 2013 года «„Дюна“ Ходоровски». Его репутация основана во многом на пестром ансамбле, который собрал режиссер: среди актеров были Орсон Уэллс, Сальвадор Дали и Мик Джаггер, дизайном занимались швейцарский сюрреалист Х. Р. Гигер и французский карикатурист и автор комиксов Жан «Мёбиус» Жиро, а за саундтрек отвечали «Пинк Флойд».
После того как проект неудивительным образом развалился (Ходоровски представлял себе экранизацию пятисотстраничного романа Герберта как двенадцатичасовой фильм), права перешли к итальянскому магнату Дино Де Лаурентису, прошедшему путь от рождения итальянского неореализма до усыпанного звездами международного совместного производства, в чьей бурной карьере со множеством взлетов и падений сочетались высокое искусство и трэш. Де Лаурентис предложил «Дюну» Ридли Скотту, но Скотт совместно со сценаристом Руди Вуртлицером («Двухполосное шоссе») не смог написать годный сценарий. Двадцати-с-чем-то-летняя дочь Дино, Раффаэлла, которую готовили к семейному бизнесу, предложила кандидатуру Линча, посмотрев «Человека-слона», который растрогал ее до слез. Де Лаурентисы также посмотрели «Голову-ластик», который Дино страшно не понравился и который показал семье, что надо внимательно следить за отталкивающей публику стороной их нового работника.
