После переменчивой сумрачной палитры «Дюны» и текстурированного ч/б двух первых фильмов Линча, не говоря уже о почти монохромной мрачности многих его картин, «Синий бархат» стал отправной точкой в экспрессивном использовании цвета. Элмс говорил мне, что считает начальные кадры фильма данью сильно окрашенным и эротически заряженным фотографиям Пола Аутербриджа. Чтобы оттенить начало и концовку (кода возвращается к сверхъяркой палитре первой сцены), остальные сцены, происходящие на улице днем, были сняты в пасмурную погоду или под непрямым светом. Но все главное в фильме происходит после захода солнца. Ночь — естественная среда для Дороти, но и ангелическая Сэнди впервые появляется тогда же, а золотой нимб ее волос освещает абсолютно черный кадр. Тогда же эффектно появляется Фрэнк и творит свою черную магию, меняя даже тон и темп фильма, как будто погружая его в ужас сна, от которого невозможно проснуться. Элмс выбрал большую экпозицию для кинопленки, чтобы она могла запечатлеть плотность темноты, не становясь зернистой. Подобно тому, как Линч хотел, чтобы звукорежиссер Алан Сплет исследовал возможности длинных частот, он просил Элмса погрузить некоторые кадры в практически полную темноту, приближаясь к границе видимости.
«Синий бархат» — последний совместный фильм Линча со Сплетом, умершим в 1994 году, и первый — с композитором Анджело Бадаламенти, который добавил в творчество Линча новые звуковые измерения и открыл в нем глубокий и непреходящий интерес к музыке. Изначально Бадаламенти наняли готовить Росселлини к томному, в духе кабаре исполнению Blue Velvet, а в итоге он не только написал весь роскошный староголливудский оркестровый саундтрек к фильму, но и стал ключевым соратником Линча. Для сцены, в которой Джеффри и Сэнди медленно танцуют на вечеринке, Линч хотел использовать завораживающий кавер песни Тима Бакли Song to the Siren от «Дис Мортал Койл», но у него не было денег на покупку прав. Единственным выходом было создание своей собственной неземной баллады. Mysteries of Love, первая работа Линча-песенника, сочетает в себе его поэзию грезы («Порою дует ветер, / и мы с тобой / плывем, / влюбленные, / в вечном поцелуе, / в темноте») и мрачную, текучую мелодию Бадаламенти с воздушным напевом певицы Джули Круз: эти ингредиенты вновь соединятся в «Твин Пиксе» (Song to the Siren возникнет вновь через десять лет, во время кульминационной сцены секса в «Шоссе в никуда»). Если понятие «линчевский» можно применить к миру звуков, если можно говорить о его «фирменном» звучании (а такие современные музыканты, как «Дёрти Бичес» и Лана Дель Рей показывают, что сегодня это как никогда так), то в первую очередь благодаря вкладу Бадаламенти. В Бадаламенти Линч нашел партнера, который умеет делать в музыке то, что он так часто делает в кино: доводить клише до грани, на которой они ломаются, и находить чувства в искусственном.
«Синий бархат» начинается с песни Бобби Винтона, которую Линч не слишком любил, но которая годы спустя порождала в его голове множество ассоциаций. Это первый фильм, в котором он использует поп-песни и их прямой доступ к сознанию в качестве сосудов погребенных желаний, которые при соприкосновении могут взорваться и произвести необычный эффект. Как и многие американцы его поколения, он помнит выступление Элвиса Пресли на «Шоу Эда Салливана» как одно из ключевых для своего становления — для Линча оно было особенно важным потому, что он услышал о нем от переполненного впечатлениями друга: «Это событие было еще важнее в моем воображении, ведь я его пропустил». Во время рассказа о травматичном опыте утраты невинности в «Синем бархате» мы начинаем понимать, что кино Дэвида Линча — это кино отсутствия. Это проявится еще яснее в последующих фильмах, большинство из которых сосредоточены на забытых событиях и исчезнувших людях и очерчивают пустоту, которая после них остается.
Фильмам Линча редко везло на тестовых просмотрах, но «Синий бархат» вызвал ряд наихудших отзывов за всю его карьеру. Один из респондентов написал на карточке: «Дэвида Линча нужно пристрелить». Де Лаурентиса это не смутило, но отрицательные отзывы занизили ожидания, что, возможно, сыграло Линчу на руку. Когда 19 сентября 1986 года состоялась премьера фильма в пятнадцати городах США, некоторые из самых влиятельных кинокритиков не скупились на похвалу. Дж. Хоберман назвал «Синий бархат» «экстатически жутким фильмом» и расхвалил его «смелую чужеродную точку зрения» в «Вилледж войс». В «Чикаго трибьюн» Дэйв Керр восторженно писал: «Ничего подобного просто нет, и это, в общем, чудесно». Злопыхатели были не менее громогласны. Роджер Эберт в своем отзыве с оценкой в одну звезду сетует на «желторотую сатиру и дешевые приемы» фильма. В «Нью-Йорк пост» Рекс Рид провозгласил его «одним из самых извращенных фильмов всех времен». Как положительные, так и отрицательные рецензии носили явно личный характер, как и должно быть в случае с фильмом, по словам Хобермана, определенно «заряженным психосексуальной энергией своего создателя». Эберт обвинял Линча в том, что он еще более по-садистски, чем Фрэнк Бут, подвергает Росселлини самым разным экранным унижениям. А в своих дифирамбах фильму в «Нью-Йорк таймс» Джанет Маслин подтвердила линчевский «статус первопроходца, великолепного мастера, и человека, с которым лучше не сталкиваться в темном переулке».
«Синий бархат» тут же стал культовым фильмом, магнитом для аналитических статей, и чем больше людей его смотрели, тем более полярными становились отзывы. Консервативный журнал «Нэшнл ревью» заклеймил фильм как порнографию, «бессмысленный мусор». Журнал «Зе крисчен сенчури» назвал его фильмом года, похвалив его серьезный подход к вопросам греха и зла и даже нашел там Послание к Римлянам апостола Павла. В Нью-Йорке и Лос-Анджелесе на фильм выстраивались очереди длиной в квартал, также были зафиксированы массовые уходы с фильма и требования вернуть деньги за билет. Статья в «Ньюсуик», названная «Черный и синий прекрасны?», описывала скандалы в кинотеатрах. Мужчина упал в обморок на сеансе в Чикаго; проверив свой ритмоводитель, он вернулся, чтобы застать концовку. Возле кинотеатра в Лос-Анджелесе двое незнакомых людей вступили в горячий спор, который договорились разрешить, пойдя на повторный просмотр. Для Хоппера «Синий бархат» стал главным достижением очередного возвращения из голливудского изгнания. Роль Фрэнка Бута стала одной из определяющих в карьере Хоппера, хотя номинацию на «Оскара» за лучшую роль второго плана он получил, сыграв городского пьяницу в заметно более скромной спортивной картине «Команда из штата Индиана». Роль Росселлини была значительно более рискованной, что стало особенно ясно по отзывам. Ее агенты из компании «ИКМ» отказались от нее после того, как посмотрели фильм; монахини из ее старой школы в Риме звонили сказать, что они за нее молятся. (После того как буря в медиа поутихла, Линч и Росселлини сообщили о том, что они пара. С Мэри Фиск он развелся в 1987 году.)
«В каком странном мире мы живем», — говорят друг другу жители Ламбертона, и остается впечатление, что он никогда не делается менее странным. Так и с «Синим бархатом». Энтузиазм критиков после премьеры (многие включили фильм в свои списки лучшего за год) принес Линчу вторую, еще менее ожидаемую номинацию за лучшую режиссуру. Он проиграл «Взводу» Оливера Стоуна, который выиграл также в номинации «Лучший фильм». Однако «Синий бархат» выдержал проверку временем лучше, чем любой из оскаровских номинантов того года, а возможно, что и лучше любого голливудского фильма того десятилетия. Потрясение новизны всегда постепенно сходит на нет, однако с «Синим бархатом» этого не произошло; возможно, дело в том, что тон его навсегда остается неуловимым. Внимательно вчитываясь в ранние отзывы на фильм, ощущаешь появление постоянно ускользающей новой чувствительности, о которой еще никто не научился говорить. Впервые посмотрев этот фильм сейчас, через много лет, или вернувшись к нему, осознаешь, что мы этому все еще не научились.
