– Разумеется, у Буббакуба была и другая причина, – сказал Джейкоб. – Он хотел покончить с проектом «Погружение в Солнце», дискредитировав при этом саму идею независимых исследований и повысив престиж Библиотеки. План был прост: обставить все так, будто ему, пилу, удалось установить контакт в ситуации, где люди потерпели фиаско, состряпать дезу, очернив «Погружение в Солнце» и изобразив его как заведомо провальную затею. Затем оставалось лишь подделать библиотечный отчет, чтобы тот подтвердил его россказни о солярианах, и в результате положить конец программе погружений.
Вероятно, больше всего Буббакуба раздражало, что Библиотека оказалась не на высоте и не располагала сведениями об обитателях Солнца. И именно подделка того злополучного сообщения грозит ему серьезнейшими последствиями по возвращении на родину. За подобный проступок у них предусмотрена куда более серьезная кара, чем у нас за убийство шимпанзе.
Буббакуб медленно поднялся, тщательно пригладил мех и хлопнул в ладоши.
– Весьма ос-тро-ум-но, – прокомментировал он выступление Джейкоба. – Только логика хромает… бьете мимо цели. Возвели целую теорию, а фундамент-то у нее хлипкий. Люди так навсегда и останутся никчемной недоразвитой расой. Больше не намерен разговаривать на вашем тупом земном наречии.
С этими словами он сорвал с себя водор и швырнул его на стол.
– Прошу прощения, пил Буббакуб, – заговорила Хелен. – Но, похоже, нам придется ограничить вашу свободу передвижения до получения инструкций с Земли.
Джейкоб ожидал, что пил кивнет или пожмет плечами, но пришелец повел себя иначе, хотя и этот его демонстративный жест выражал безразличие. Он отвернулся и с торжественным видом покинул зал – маленькая, кургузая, исполненная достоинства фигурка в сопровождении громил-конвоиров.
Хелен де Сильва подобрала нижнюю половину «реликвии летани» и задумчиво взвесила ее в руках. А потом стиснула зубы и что было силы швырнула поддельным сокровищем в дверь.
– Убийца, – пробормотала она.
– Это станет для меня хорошим уроком, – произнесла доктор Мартин. – Никогда не доверяй расам старше тридцати миллионов.
Джейкоб погрузился в оцепенение. Еще недавно владевшее им возбуждение улетучивалось слишком быстро, оставляя после себя отходняк и опустошенность – возвращение к рациональности происходило за счет потери целостности. Вскоре он начнет сомневаться, правильно ли поступил, когда выложил все чохом, безудержно похваляясь своими дедуктивными способностями.
Реплика доктора Мартин привела его в чувство.
– Только старше тридцати? – усмехнулся он.
Фэйгин усаживал Куллу на стул. Джейкоб направился к ним.
– Прости, Фэйгин, – сказал он. – Надо было предупредить тебя заранее, посоветоваться. Теперь могут возникнуть сложности, последствия, которых я не предусмотрел. – Джейкоб потер лоб ладонью.
– Ты просто дал волю той части своей натуры, которую обычно сдерживаешь, – тихо просвистел инопланетянин. – Не понимаю, почему ты в последнее время так неохотно прибегаешь к своим знаниям и умениям, но на сей раз, восстанавливая справедливость, ты выложился по полной. Это здорово, что ты стал не так суров к себе. А о том, что тут произошло, не переживай. Истина превыше всего, ее не может перевесить ни ущерб от излишнего рвения, ни побочные эффекты от использования слишком долго дремавших в тебе навыков.
Джейкобу хотелось объяснить другу, как глубоко тот заблуждается. «Умения», которым он дал волю, были куда шире, чем представлялось кантену. Они являли собой заключенную в его теле смертоносную силу. Джейкоб опасался, что его сегодняшняя выходка принесет больше вреда, чем пользы.
– Как ты думаешь, что нас ждет? – устало спросил он.
– Полагаю, человечество обнаружит, что у него есть могущественный враг. Ваше правительство выступит с протестом. Чрезвычайно важно, как оно это сделает, но на ключевые факты это не повлияет. Официально пилы, конечно, открестятся от неблаговидных действий Буббакуба. Но все они надменны и спесивы, если ты простишь мне столь резкую и оправданно суровую характеристику собратьев-софонтов.
Еще мне кажется, что это всего лишь один из промежуточных результатов в длинной цепи событий. Не стоит тревожиться и мучить себя. Не ты заварил эту кашу. Ты лишь оповестил человечество об опасности. Рано или поздно это должно было случиться. Так всегда бывает с расами-сиротами.
– Но почему?
– А это, мой высокочтимый друг, и есть одна из загадок, которые я пытаюсь разгадать. Возможно, это слабое утешение, но знай, что в Галактике многие хотят, чтобы человечество выжило. Некоторые из нас… очень о вас пекутся.
20
Современный препарат
Джейкоб прижался к резиновому ободку окуляра и снова увидел одинокую голубую точку, пляшущую и мерцающую в черноте сканера сетчатки. На этот раз он попытался не фокусироваться на ней и не обращать внимания на ее дразнящие посулы, терпеливо ожидая появления третьей тахистоскопической картинки.
Она возникла неожиданно, заполнив все поле зрения трехмерным изображением в приглушенных оттенках сепии. Гештальт, полученный Джейкобом в первый миг, когда он еще не успел сфокусироваться, являл собой пасторальную сценку. На переднем плане была изображена упитанная полногрудая женщина в старинном платье, она торопилась, и ее пышные юбки развевались при беге. На горизонте виднелись темные устрашающие тучи, нависавшие над сельскохозяйственными постройками, приютившимися на холме. Слева еще какие-то люди… кажется, танцуют? Нет, дерутся. Это солдаты. Лица у них взволнованные и… испуганные? Во всяком случае, женщина определенно была напугана и удирала, прикрыв голову руками, а за ней гнались двое мужчин в легкой броне, какую носили в XVII веке, у каждого в руках по мушкету с остро наточенным штыком. А еще…
Картинка померкла, на ее место вернулась голубая точка. Джейкоб прикрыл глаза и отодвинулся от окуляра.
– Ну вот и все, – объявила доктор Мартин, склонившись над компьютерной клавиатурой. Рядом с ней сидел доктор Лэрд. – Через минуту результат вашего П-теста будет готов.
– Вы уверены, что этого хватит? Картинок было всего три. – На самом деле он испытывал облегчение от того, что неприятная процедура осталась позади.
– Хватит, Питеру мы показывали пять, потому что в таких случаях рекомендуется двойной контроль. А у вас обычная проверка. Лучше присядьте и отдохните, пока мы тут заканчиваем.
Джейкоб прошел к ближайшему креслу, вытирая левым рукавом выступившую на лбу испарину. Тридцатисекундный тест казался ему пыткой.
Сначала ему показали мужской портрет. Грубое морщинистое лицо, на котором читалась вся история жизни. Джейкоб разглядывал это лицо секунды две или три, а потом оно исчезло, как и все мимолетное, оставив в памяти со временем изгладившийся след.
Вторая картинка являла собой сбивающее с толку нагромождение абстрактных фигур, торчащих и налетающих друг на друга в статичном хаосе… что-то вроде геометрического орнамента вдоль кромки солнечного тороида, только без присущего солярианам сияния и логической целостности.
