Впрочем, нет, не все. Если не считать мазерной связи с Меркурием, приборы, базировавшиеся на земных технологиях, по-прежнему работали исправно. С ними Кулла нахимичить не успел. Охлаждение продолжало функционировать. Электромагнитное поле, окружавшее обшивку, оставалось стабильным, хотя утратило способность выборочно пропускать больше солнечных лучей с обратной стороны корабля, что неудивительно.
Корабль вздрогнул. Толчок был такой, будто снаружи что-то с размаху врезалось в корпус. Потом еще раз. Край палубы залило сияние. В поле зрения вдруг возник краешек тороида, трущегося об обшивку. Над ним, переполошившись, металось несколько соляриан.
К толчкам добавился скрежет, громкий и устрашающий. Вдоль кромки бублика разливались яркие багровые пятна. Он пульсировал и трясся под ударами своих мучителей. А потом, ослепительно вспыхнув, исчез. Передний край солнечного корабля, лишившись опоры, резко накренился. Де Сильва и ее напарник силились выправить ситуацию.
Подняв наконец взгляд, Хелен заметила, что их союзники-соляриане уплывают прочь, а с ними и два последних тороида.
Видимо, пришельцы расписались в собственном бессилии. Бублик, покинувший их первым, уже превратился в светлое пятнышко в вышине, стремительно тающее в столбе зеленого пламени.
Стрелка альтиметра бешено вращалась. На мониторах обозначились пульсирующие фотосферные очаги грануляции и Большое Пятно – на сей раз и впрямь большое, больше, чем когда бы то ни было.
Подойти к Солнцу настолько близко не отваживался еще никто. А вскоре они и вовсе нырнут в него – первые люди на Солнце.
Жаль только, что насладиться славой они уже не смогут.
Хелен поглядела вслед исчезающим вдали солярианам и задумалась, не пора ли объявить всеобщий сбор, чтобы… пожалуй, чтобы попрощаться. Ей захотелось, чтобы Джейкоб оказался рядом.
Но он опять отправился на ту сторону корабля. Они столкнутся с поверхностью звезды раньше, чем он успеет вернуться.
Хелен рассеянно уставилась на крошечные зеленые огоньки в вышине. Интересно, каким образом тороидам удается перемещаться так быстро?
Вдруг она пулей вскочила, чертыхаясь. Чен удивленно покосился на нее.
– В чем дело, кэп? Защитное поле отказало?
Издав ликующий вопль, де Сильва защелкала переключателями.
До чего обидно, что не удастся отослать записи приборов-регистраторов на базу: ведь даже если им суждено сейчас погибнуть, это станет небывалым событием!
Кисти Джейкоба все еще пульсировали и, что еще хуже, зудели. А почесаться, конечно, было нельзя. Всю левую ладонь и два пальца на правой покрывала твердая корка регенерационной пены.
Он снова протиснулся в люк, ведущий в гравитационную петлю, и осторожно выглянул на противоположную сторону палубы. Фэйгин посторонился, дав ему возможность высунуть за край переборки новое зеркальце, приклеенное к кончику карандаша все той же противоожоговой пеной.
Следов Куллы обнаружить не удалось. На фоне потолка, в мерцающем голубоватом свечении выбивающихся из сил магнитоядных, выделялись неуклюжие силуэты камер. Пыльный воздух был крест-накрест расчерчен следами п-лазера.
Джейкоб подал Лароку условный знак, и тот юркнул в люк, опустил поклажу на пол и расположился рядом с Фэйгином.
Они по очереди намазали друг другу восстанавливающей пеной лица и шеи. Потом нацепили защитные очки, плотно приклеив их к коже все той же эластичной, похожей на резину, субстанцией.
– Надеюсь, вы в курсе, что это опасно, – напомнил Ларок. – От скользящего лазерного луча эта штука, может, и спасает, но она сама по себе крайне огнеопасна. Если на то пошло, это единственное горючее вещество, которое разрешено проносить на космические суда, – и все из-за ее уникальных целебных свойств.
Джейкоб кивнул. Если видок у него сейчас такой же, как у журналиста, пришелец при их появлении может до того напугаться, что копыта откинет!
Он взвесил в руке коричневый баллон и брызнул пеной наружу, за пределы укрытия. Дальность струи невелика, но для самообороны сойдет. Содержимого в баллоне должно было хватить надолго.
Палуба под ними внезапно содрогнулась, затем корабль тряхнуло еще дважды. Джейкоб высунулся из люка и обнаружил, что судно переворачивается. Магнитоядное, до сих пор поддерживавшее корабль, покатилось вниз, к самой кромке палубы, удаляясь от заслонившей все небо фотосферы.
Должно быть, существо, подпиравшее корпус судна с другой стороны, тоже не выдержало. Это означало, что конец уже близок.
Корабль завибрировал и постепенно стал выравниваться. Джейкоб вздохнул с облегчением. Если срочно обезвредить Куллу, возможно, у них еще остались бы шансы на спасение. Но план этот представлялся решительно невыполнимым. Жаль, что нельзя просто бросить все и вернуться наверх, к Хелен.
– Знаешь, Фэйгин, – заговорил он, – я уже не тот человек, которого ты когда-то знал. Будь тот тип на моем месте, он бы уже давно схватил Куллу. И нам бы сейчас ничего не угрожало. Мы же оба прекрасно знаем, на что он был способен. Пойми, пожалуйста, я старался. Но я просто уже не тот.
Кантен утешительно зашелестел:
– Я понимаю, Джейкоб. Ведь я пригласил тебя поучаствовать в проекте «Погружение в Солнце» именно ради того, чтобы ты переменился.
Джейкоб изумленно вытаращился на инопланетянина.
– Мой дорогой пройдоха, – ласково просвистел Фэйгин, – я же не предполагал, что все зайдет так далеко и наше положение окажется критическим. Я позвал тебя только ради того, чтобы помочь выбраться из кокона, которым ты окружил себя после событий в Эквадоре. А еще чтобы познакомить тебя с Хелен де Сильвой. План увенчался успехом. Я доволен.
Джейкоб окончательно растерялся.
– Но как же мое раздвоение личности… – Он осекся.
– Все с твоей личностью в порядке. У тебя просто слишком буйное воображение, только и всего. Ну в самом деле, Джейкоб, нельзя же быть таким фантазером. И до чего изощренные идеи тебя порой посещают! Никогда не встречал более мнительного ипохондрика, чем ты!
Джейкоб лихорадочно соображал. Либо кантен пытается успокоить его исключительно из деликатности, либо искренне заблуждается, либо… он прав. Фэйгин никогда прежде не врал ему, особенно когда дело касалось столь личных тем.
Неужто мистер Хайд – не психическое расстройство, а всего лишь игра? В детстве, играя, он придумывал игрушечные вселенные, настолько яркие и наполненные деталями, что их трудно было отличить от реальности. Его вымышленные миры действительно в каком-то смысле существовали. Психотерапевты неорайхианской школы лишь улыбались и характеризовали его воображение как мощное, но без патологий, поскольку тесты всегда свидетельствовали: в важные моменты он отдает себе отчет, что это только игра.
Возможно ли, что и мистер Хайд – вымышленная сущность?
Следовало признать: до сего дня он ни разу не причинил какого-либо ощутимого ущерба. Да, он был извечной занозой в заднице, но у поступков, которые Хайд заставлял его совершать, всегда находилась та или иная веская причина. Опять-таки, до сего дня.
