Площадь Митра-сквер была идеальным местом для убийства. Здания образовали огромный замкнутый двор, защищая его от любопытных взглядов со стороны главных магистралей. Слухи, которые носились в толпе, подтверждали, что это еще лучшее место для двойного убийства.
Джек-потрошитель возобновил свою месть после почти месячного перерыва. Его угрозы в письме «любезнейшему Шефу» не были пустыми. Джек обещал новые убийства и именно так и поступил.
Несколько человек, стоящие во главе толпы, кричали, требуя крови, подстрекали окружающих и разжигали в них ярость. Женщина рядом со мной закричала:
– Это неправильно! Нам надо поймать и убить его! Повесить этого сумасшедшего!
Я снова посмотрела на живую преграду. За ними я едва различала тело, накрытое почти белым саваном; вокруг головы скопилась лужа крови, похожая на красное озеро. Еще один труп обнаружили немного поодаль.
Хуже этого я и представить себе не могла, но теперь Скотленд-Ярд никак не мог казнить дядю, после того как еще два трупа были так явно выставлены напоказ всему Лондону.
Внутри меня росла тьма, которую необходимо было выкорчевать. Во второй раз за неделю я почувствовала слабую благодарность к Потрошителю. Мои собственные чувства вызывали у меня бесконечное отвращение. И все же я надеялась, что это преступление спасет по крайней мере одну жизнь. Пусть даже из-за этой надежды я считала себя ужасным существом.
Я почувствовала, как кто-то сильно хлопнул меня по плечу, и резко обернулась, так что юбки взметнулись вокруг тела.
Суперинтендант Блэкберн покачал головой; солнечный свет сверкнул в его волосах.
– Я бы спросил вас о погоде, но, уверен, вам бы хотелось поговорить о другом, мисс Уодсворт, – он прищурился и посмотрел в сторону трупа, заслоняясь от солнца ладонью. – Кажется, наш парень обеспечил нам еще две жертвы.
Я проследила за его взглядом и кивнула. К этому добавить было нечего, поэтому я промолчала. Я наблюдала за происходящим и слушала людей, стоящих возле нас, пока они рассуждали о злобном Кожаном фартуке, убийце женщин. Хотя я вряд ли назвала бы Джека «нашим парнем».
Причина неловкости, постепенно охватывавшей меня, не была связана с погибшей женщиной или с испуганной толпой. Я чувствовала, как Блэкберн осторожно изучает меня, но старалась не обращать на это внимания. Что-то в его поведении заставляло меня чувствовать себя так, будто меня рассматривают, подозревая в преступлении, о котором я начисто забыла.
– Поскольку я знаю, что бесполезно просить вас поговорить со мной позже, – продолжал Блэкберн, – я бы пригласил вас сейчас осмотреть место преступления. Вашего дядю нельзя пригласить сюда, а я не доверил бы никому другому провести нужную оценку. Если, конечно, вы считаете, что справитесь с этим.
Не вполне осознавая, чего от меня хочет этот полицейский, я заморгала, глядя на него. Я была всего-навсего ученицей дяди, но Блэкберн, по-видимому, очень хотел узнать мое мнение об этом деле. А я была готова отложить сомнения в отношении него ради возможности обследовать тела. Я сглотнула, оглядываясь вокруг. Никто не обращал на нас никакого внимания.
– Конечно, я их осмотрю.
Блэкберн смотрел на меня, в изгибе его губ читался некий намек на неуверенность.
– Возможно, вы захотите подготовиться. Видеть труп на лабораторном столе – не совсем то же самое, что видеть труп в луже крови в переулке.
Если он пытался меня запугать, то это не сработало. Он ведь не знал, что я уже видела труп в переулке и осталась жива, сумев рассказать эту печальную историю.
Мне очень хотелось поближе рассмотреть места преступлений. Понять мысли человека, который так жестоко обошелся с этими женщинами. Я воображала, что это будет одна из ужасных картин, каких я никогда не видела, но я не позволила страху овладеть мною.
Тьма внутри меня обрадовалась возможности увидеть тела вблизи, в том виде, в каком они должны были быть обнаружены по плану убийцы. Возможно, я найду полезную улику.
Когда я вздернула подбородок и на моем лице появилось вызывающее выражение, Блэкберн рассмеялся.
– Вы во многом на меня похожи, – он улыбнулся, довольный моей реакцией. – Держитесь рядом со мной и не разговаривайте. Я очень хочу услышать ваше мнение, но не все разделяют со мной эти чувства. Лучше предоставьте мне вести переговоры.
– Очень хорошо, – хотя мне его слова не доставили удовольствия, это была горькая правда. Я была юной девушкой, взрослеющей в мире, где правят взрослые мужчины. Я должна проявить мудрость, выбирая свое поле битвы.
Не говоря больше ни слова, мы пробрались в первые ряды толпы и остановились перед шеренгой констеблей. Женщины медленно отступали перед Блэкберном, оценивающе разглядывая его фигуру, пока он проходил мимо.
Крепкий мужчина с рыжей бородой и такими же кустистыми бровями преградил нам путь.
– Сюда нельзя. Приказ комиссара.
Блэкберн выпрямился и кивнул головой, будто уже слышал это раньше, потом просто сказал:
– Я знаком с этим приказом, так как это я приказал комиссару его отдать. Благодарю вас за то, что вы так хорошо его выполняете, – он всмотрелся в бирку с именем этого мужчины, – констебль О’Брайен. Я привел личную ассистентку, специалистку по криминалистике. Мне нужно узнать ее мнение до того, как мы увезем тела.
Констебль недовольно посмотрел на меня. Я сунула ладони в складки юбки и сжала материю так сильно, что опасалась ее порвать. О, как я презирала себя за вынужденное молчание при таком ужасном проявлении недоверия. Мне хотелось напомнить каждому мужчине, который придерживается такого плохого мнения о женщине, что его милая мать – тоже женщина.
Я не видела ни одного мужчину, который бы дал продолжение роду человеческому, а потом отправился готовить ужин и прибираться в доме. Большинство из них валится с ног, когда у них начинается даже малейший насморк.
Под слоями муслина и надушенной кожей у меня скрывается больше силы, чем у половины всех мужчин Лондона вместе взятых. Я заставила себя сосредоточиться на нашей задаче и не позволить эмоциям отразиться на моем лице.
После долгой неловкой паузы Блэкберн откашлялся. Констебль снова перевел взгляд на своего начальника; краска заливала его лицо, начинаясь над воротом сорочки.
– Да. Простите, сэр. Просто… нам не сказали, что вы придете, и…
– …И разве не чудесно, что я сообщаю о своих новейших планах непосредственно вам, – перебил его Блэкберн, явно рассерженный задержкой. У меня промелькнула мысль, что ему, возможно, приходится часто мириться с таким отношением, учитывая его молодость. – Если вы не хотите ответить мне за это позже, я предлагаю нас пропустить, – продолжал он. – Меня это уже начинает раздражать, констебль. С каждым драгоценным мгновением, потерянным здесь, точность научного анализа моего консультанта снижается.
После этих слов мужчина посторонился. Все мысли о том, как он нам мешает, исчезли, когда я увидела бледную ступню, торчащую из-под ближайшего савана.
